Традиционный ислам и православие сталкиваются сегодня с рядом общих вызовов, на которые им тоже необходимо отвечать сообща. Речь о нетрадиционных религиозных течениях в лоне как ислама, так и христианства.
Вторжение экстремистских сект на каноническую территорию традиционного ислама уже давно развивается по кровавому сценарию. С 2009 г. в России убиты около 40 мусульманских богословов-традиционалистов, выступавших против экстремистских версий ислама. Костяк незаконных военных формирований (НВФ) на Северном Кавказе, террористических ячеек в республиках Средней Азии составляют адепты нетрадиционных версий ислама, самой агрессивной из которых является ваххабизм.
Ислам переживает нелегкие времена. Он излишне накачивается политическими страстями, его мировоззренческие основы сотрясают враждебные идеологии, мимикрирующие под истинный ислам.
Исламский мир лишен стабильности. У него нет своего оригинального геополитического проекта и общепризнанных лидеров. Самые богатые исламские страны – не зачинатели мирной стратегии развития исламского мира, а либо марионетки США (Оман, Катар, ОАЭ), либо поставщики экстремистских версий ислама (Саудовская Аравия) в другие регионы планеты. Из-за этого теоретически любая точка земного шара, где присутствует мусульманское население, может превратиться в «точку кипения», т.к. при содействии Эр-Рияда и к вящей выгоде Вашингтона экспорт туда исламских радикалов от нескольких десятков до тысяч труда не представляет.
Радикализация ислама – дело рук англосаксов. Даже ваххабизм появился не без соучастия Лондона, пытавшегося надломить с его помощью могущество Османской империи на Ближнем Востоке.
В XXI в. англосаксы продолжают из-за ширмы руководить исламским проектом. Большей радикализации подвержен суннитский ислам, что не случайно. Суннитов среди мусульман – большинство. Российский Крым, Поволжье и Северный Кавказ – тоже территории суннитского ислама. Шиитский ислам – в меньшинстве, но именно в шиитской среде сформировался единственный на данный момент полюс противодействия американской экспансии – Иран. Оттого Тегеран и «назначен» западными демократами в диктаторы и тираны, а ваххабиты считают шиитов изменниками ислама.
Кроме того, в зоне проживания шиитов сосредоточены большие запасы углеводородов. Руками суннитских радикалов Запад пытается решить этот вопрос удобным для себя способом: сбить шиитский геополитический проект на взлете, натравив на него полчища экстремистов, жаждущих построить всемирный халифат чистого ислама на обломках традиционного ислама.
Здоровые силы в суннитском исламе понимают гибельность такого развития ситуации и потому пытаются ему противодействовать. В Сирии приверженцы традиционного суннизма не приемлют идеологию исламских радикалов, спонсируемых США и их союзниками (поэтому Башар Ассад стал для Запада «плохим»). Лидеры исламской уммы России и Средней Азии стараются противодействовать проникновению в тело традиционного ислама вирусов радикализма, понимая, что за этим стоят иные силы, у которых совсем иные интересы, далекие от торжества ислама.
Радикализация суннитского ислама – это путь к взрыву исламского мира изнутри и дестабилизации прилегающих геополитических пространств. Исламский мир и так пребывает в фазе перманентной нестабильности, а если добавить ему немного агрессивного сектантства, он вообще превратится в кровавую воронку. Жертвой такой стратегии падет и проект евразийской интеграции. По периметру Евразии заполыхают очаги конфликтов, которые надломят евразийский интеграционный импульс, утопят его в крови и страданиях.
Традиционный ислам и православие веками сосуществовали рядом. За эти века они выработали механизмы взаимодействия и взаимопонимания. Цивилизационный сплав традиционного ислама и православия дал нам духовную крепость и государственную силу. Сложно представить Россию без православия, но так же сложно представить ее без ислама. Разбить православно-исламский цивилизационный симбиоз – такова задача-минимум для заокеанских режиссеров. Поэтому их цель – не только раздробить ислам, но и расшатать православие.
Нетрадиционные секты – общая проблема и ислама, и православия. Против последнего настоящую обструкционную кампанию развернули протестантские секты («Свидетели Иеговы», «Посольство Божье» и др.). Это особенно видно на примере Украины. В 2004 г. протестанты принимали активное участие в «оранжевой» революции. В 2014 г., по рассказам беженцев, протестанты Донбасса были добровольными помощниками не православной армии Новороссии, а украинской нацгвардии: выполняли хозяйственные поручения, помогали продуктами.
Протестанты под видом богословских диспутов подвергают сомнению теорию о Москве, как о Третьем Риме, высказанную старцем Филофеем в XVI в. Под теологией скрывается геополитика, но православная теология – традиционна для России, соответственно, традиционно и позиционирование Москвы как независимого полюса силы.
Протестанты же негласно ориентируются на Запад, и, отрицая первенство православия для русского народа (украинцев и белорусов, в т.ч.), автоматически призывают их переориентироваться на «протестантскую Мекку» - Вашингтон. Ведь не зря же американский президент Вудро Вильсон мечтал наводнить Россию протестантскими проповедниками.
Православие крепко держалось на Украине, большинство верующих чувствовало себя вполне комфортно в лоне Украинской Православной Церкви Московского патриархата (УПЦ МП). Но в 1991 г. на свет появилось абортивное дитя украинского национал-шовинизма – неканоническая УПЦ «киевского патриархата» (УПЦ КП). Причины ее появления следует искать в политических пристрастиях украинской нацэлиты, а не в вопросах теологии. Единственна цель создания УПЦ КП – противодействие УПЦ МП и украинизация, в т.ч. в политическом смысле слова, православной паствы. УПЦ КП создавалась для националистической обработки православных украинцев. Сегодня она считается на Украине главной «патриотической» церковью. Ее клирики окормляют православных украинских националистов из УНА-УНСО и тому подобных формирований.
В комплексе все это ведет к тому, что позиции традиционного православия на Малой Руси пошатнулись. Украинские националисты, не раз выражавшие свои симпатии исламским экстремистам, понемногу начинают брать с них пример: подвергаются оскорблениям и угрозам священники УПЦ МП, штурмом захватываются храмы, а в Донбассе под бомбами уже погибло семеро священников.
Муфтий Северной Осетии Хаджимурат Гацалов сказал в одном из своих интервью, что нужно на практике реализовать идею соработничества традиционного ислама и христианства. Примечательно, что муфтий сослался на пример Украины, где наиболее зримо проявляется политика Запада по торпедированию проекта евразийской интеграции разными методами – военно-политическими, экономическими, а также в духовной сфере. Нашествие нетрадиционных течений и сект в исламе и христианстве и есть оружие в руках противников евразийской интеграции, которым они пытаются подорвать духовные основы нашей цивилизации, уничтожить ее самобытность и подчинить англосаксонскому проекту. «Все мы сегодня Америка» - поется в одной иностранной песне. У этой фразы есть и политический подтекст: Вашингтон всех хочет сделать «второй Америкой», лишить многообразия и придать всему однообразный вид.
Нетрадиционный ислам прямо называет Россию и православие своими врагами. Нетрадиционные течения в православии (УПЦ КП) тоже прямо называют Россию своим врагом, а лидеров мусульманских республик РФ, верных традиционным канонам ислама, обзывают «проводниками политики Путина» и т.д. Этим эпитетом награждался, например, Рамзан Кадыров.
Между собой адепты УПЦ КП и исламские экстремисты обменивались не раз жестами вежливости. В годы первой и второй чеченской войн украинские националисты воевали на стороне боевиков. Сейчас украинские СМИ с визгливой радостью множат сообщения о формировании из чеченских эмигрантов некоего батальона им. Джохара Дудаева для войны против ополчения Донбасса. Рука руку моет.
Как лыко в строку, прозвучали заявления главы СБУ Валентина Наливайченко, что Украине угрожает «православный фундаментализм», источник которого – Россия и ее евразийская идея. В. Наливайченко читает с чужого листа и транслирует чужие мысли. Протестантский фундаментализм он не видит в упор, а взращивание украинского национал-фундаментализма считает, видимо, за благо, как и сотрудничество с исламскими экстремистами.
Наши противники понимают, что только в единении и мирном сосуществовании православия и ислама евразийский проект обретет размах и ширь, а геополитическая субъектность России станет непререкаемой реальностью. Они пытаются загнать его в узкие рамки местечковых идеологий, только с виду отдающих масштабностью, как то: «всемирный халифат» или «незалежна українська держава». «Всемирности» и «незалежности» в них не будет и на грош. Не для того заокеанские дяди вкладывают в это геополитическое предприятие столько ресурсов, чтобы позволить каким-то игрушечным «халифатам» или «незалежним державам» жить по своему усмотрению.
