Несмотря на то, что празднование 70-летия Великой Победы уже стало историей, человеческая память по-прежнему властно возвращается к героям Великой Отечественной. Немало среди них славных женщин Севастополя, отстаивавших черноморскую твердыню на полях сражений и в тылу, который также был настоящим фронтом: Людмила Павличенко, Антонина Сарина, Надежда Краева, Нина Онилова, Мария Байда… Но и в этом славном ряду не теряется имя хирурга Ольги Джигурды. Именно для восстановления благородной памяти о ней севастопольское землячество в Киеве провело экспедицию по маршруту Киев – Запорожье – Севастополь.
…В Запорожье в микрорайоне Соцгородок, выросшем после войны на правом берегу величавого Днепра-Славутича, сразу же за Днепрогэсом, есть переулок с приятным названием Дружный. И есть в нем дом под номером 11. У центрального подъезда установлена мемориальная доска, гласящая, что в этом доме жила писатель-фронтовик, заслуженный врач Украины Ольга Петровна Джигурда.
И хоть она является почетным гражданином Запорожья, далеко не все жители города, как выяснилось, знают, как эта отважная женщина связана с Севастополем и его героической обороной.
Люди старшего поколения, особенно те, чья военная молодость была связана с Черноморским флотом, помнят Ольгу Петровну больше как писательницу, перу которой принадлежат такие замечательные военно-морские романы-воспоминания, как «Теплоход «Кахетия», «Подземный госпиталь», «Тыловые будни». Все они – о героической и трагической поре обороны Севастополя, о мужестве и стойкости воинов-приморцев и моряков-черноморцев. Особая ценность этих книг в том, что они были написаны сразу же после войны, как говорится, «по горячим следам». В 1949-м она стала членом Союза писателей СССР. Ей пророчили прекрасное писательско-творческое будущее Александр Фадеев и Александр Твардовский, Петр Вершигора и Вадим Кожевников. Но она осталась верна своему главному призванию – быть врачом. Возможно, еще одной причиной отказа от писательского труда стало требование партийных идеологов писать более «взвешенно», без акцента на трагизм и отчаяние тех страшных дней.
Сегодня мало кто знает, что, например, ее произведение «Теплоход «Кахетия» посвящено героической и трагической истории реального судна – плавгоспиталя «Абхазия», на котором ходила в осажденный Севастополь Ольга Петровна. После гибели «Абхазии» до последних дней обороны она работала хирургом военно-морского госпиталя в инкерманских штольнях. Чего только не повидала там врач Джигурда! Верная правде, Ольга Петровна наотрез отказывалась лакировать свои произведения, говоря о том, что пишет о событиях, которые видела лично. Более писать ей, видимо, не рекомендовали…
Ее книги «Подземный госпиталь» и «Тыловые будни» – это также правдивый, неприкрашенный рассказ о жизни осажденного города, с которым по историко-фактологическому наполнению может встать в один ряд разве что книга председателя городского комитета обороны Севастополя Б.А. Борисова «Подвиг Севастополя».
Тем не менее своей главной книгой Ольга Петровна считала именно «Кахетию». Вот лишь небольшой фрагмент о том, что предшествовало последнему рейсу госпитального судна: «Мы уходим в море раньше обычного времени. В Сухарной балке уже не стреляют, и только издалека глухо доносятся выстрелы. Начинается третий штурм Севастополя. Опять берег багров от горящих зданий, опять золотые свечи над ними и небо, испещренное цветными звездочками трассирующих пуль. Героическая черноморская крепость! Несмотря на ожесточенный штурм, несмотря на неистовые налеты, ты сопротивляешься и стоишь, как прежде, символом человеческого самоотвержения и воли. Мужественные, уже столько выстрадавшие жители Севастополя, ушедшие в подземные убежища, построившие себе второй город под землей, продолжают, несмотря ни на что, работать, жить и сопротивляться! Слава тебе, наша стойкая, несдающаяся крепость! Слава людям, защищающим ее!
Я останавливаюсь на несколько мгновений у борта. Мы идем быстро, спокойно, окруженные конвоем сопровождающих нас кораблей. Мы увозим самое дорогое, самое ценное – раненых героических защитников Севастополя! Я смотрю на пожары, на багряно-золотую, окровавленную полосу горизонта и думаю о тех, кто сейчас там, в крепости, кто защищает ее до последнего дыхания... Сколько усилий понадобится потом, чтобы снова воздвигнуть во всей его прежней красе этот замечательный город! Ведь все равно нет такой силы на свете, чтобы победить нас, – думаю я и не могу оторвать взгляда от мрачного зарева пожаров вдали. – Ведь все равно победителями будем мы, зачем же столько тупого и злобного упорства у врага. И простая, ясная мысль приходит в голову. Враги сами не верят в свою победу, если даже в эти дни своих кажущихся успехов с таким остервенением уничтожают то, что хотят завоевать!
– Чувствует, сволочь, что не быть ему тут хозяином, и разрушает все, сукин сын! – вдруг слышу я чей-то голос. За моей спиной стоит раненый краснофлотец в тельняшке, держа бескозырку в руках. Голова его забинтована пропитанной кровью марлей. Он стоит твердо, немного расставив ноги. Выражение лица суровое, брови сдвинуты, голос спокоен. Мы встречаемся с ним взглядом и понимающе смотрим друг другу в глаза.
– Пойдемте, товарищ, я перевяжу вам голову, – предлагаю я, и он послушно идет за мной. Мы благополучно дошли до Туапсе. В тыловом порту, вспоминая о пережитом в Севастополе дне, нам казалось совершенно невероятным, что всего лишь вчера мы были у Сухарной балки, работали под непрекращающимися налетами врага, отстреливались, стояли на краю гибели и остались невредимыми! «Кахетия» – счастливая!
Потянулись томительные, тревожные дни. Третий штурм Севастополя продолжался. До нас доходили слухи о героической защите города, об отражении жесточайших вражеских налетов и атак. Наши держали Мекензиевы горы, и там шли упорные бои… Нужны были все новые и новые людские подкрепления, боезапас, продукты. Мы стали готовиться в очередной рейс. Все прекрасно сознавали, что на этот раз нам предстояла борьба более опасная, чем когда бы то ни было, и каждый чувствовал себя готовым к ней. Все были молчаливей, сосредоточенней, чем обычно, и что-то торжественное и печальное ощущалось в нашем ожидании выхода в море».
Оборона Севастополя и Кавказа, а затем возвращение в родной город оставило неизгладимый след в жизни Джигурды. Уже будучи подполковником медицинской службы и ведущим хирургом военно-морского госпиталя, она в 1949-м уволилась с военной службы и с семьей переехала в Запорожье, где жила еще до войны. Уволилась с военной службы, но не перестала творить дело спасения человеческих жизней. До последнего своего дня Ольга Петровна продолжала честно нести свою военно-медицинскую вахту в Запорожье. Умерла Ольга Петровна через три дня после дня рождения – 10 декабря 1986-го. Ей было 85…
До последних дней хирург Ольга Джигурда была на боевом медицинском посту
Нам, представителям севастопольского землячества в Киеве, было приятно слышать от жителей «джигурдовского» дома, что запорожчане помнят о своей землячке. Благодаря историку-некрополисту Изяславу Тверецкому удалось и найти могилу Ольги Петровны на Капустяном кладбище города.
Правда, если последний причал замечательной женщины, героини Севастополя содержится в порядке, то рука вандала не пожалела памятную доску писательницы-фронтовички, сорвав с нее бронзовое изображение теплохода «Кахетия». Того героического судна, подвиг которого воспела Ольга Джигурда…
___________________
Фото – http://www.shukach.com/node/16130
