Отчёт правительства Дональда Туска о катастрофе самолета президента Польши Леха Качиньского под Смоленском 10 апреля 2010 г. сфальсифицирован – такое заявление сделал в эфире польского телевидения министр обороны Антони Мацеревич. «Туск обеспечил себе не только полный контроль над ходом следствия, но и над каждым решением государственных структур... отчёт был сфальсифицирован, фальсификация правительственного отчета должна иметь последствия», – неистовствует пан Мацеревич.
«После Смоленской катастрофы мы можем сказать, что Польша стала первой жертвой терроризма в рамках современного конфликта, который разыгрывается на наших глазах», – заявил он. «Терроризм является порождением социалистическо-советских идей и не существовал в истории западного христианского мира», – добавил он. И пусть он напрямую не назвал Москву ответственной за авиакатастрофу под Смоленском, но кому не ясно, кого он имел в виду, говоря о том, что попытка Варшавы поднять вопрос «о катынском геноциде 1940 года» вызвала невиданную ранее реакцию, которая «стоила жизни всей польской элите».
Уже известно, что с подачи Минобороны в Польше возобновила работу специальная комиссия по расследованию причин авиакатастрофы. Ее состав увеличен ещё на 18 человек.
Президент со товарищи направлялись в Смоленск на траурные мероприятия в память о польских офицерах, расстрелянных в Катыни в 1940 г. Вместе с Лехом Качиньским погибли 8 членов экипажа и 87 высокопоставленных пассажиров – заместителей министров, депутатов сейма, генералов, адмиралов, епископов, архиепископов и т.д. Это была крупнейшая авиакатастрофа по количеству единовременно погибших в ней первых лиц государства и – красноречивый пример польского разгильдяйства.
Расследование причин катастрофы выявило серьезные нарушения в организации полёта и подготовке экипажа. Из-за политической прихоти Варшавы во что бы то ни стало все российское в Польше заменить западным польские летчики, ранее летавшие на российских судах, переучивались летать на судах иного типа. Экипаж президентского самолёта не имел достаточного опыта полетов на Ту-154, и мог иметь место перенос на Ту-154 навыков полёта на самолётах других типов.
Выяснилось, что на момент катастрофы в кабине экипажа находились подвыпивший командующий ВВС Польши Анджей Бласик (впоследствии в его крови обнаружили 0,6 промилле алкоголя) и директор Дипломатического протокола МИД Мариуш Казана, которые оказывали давление на экипаж и отвлекали его болтовней о предстоящей посадке. Экипаж президентского Ту проигнорировал рекомендацию российских диспетчеров уйти на запасной аэродром и пошёл на посадку при неблагоприятных метеоусловиях.
В шведском языке есть выражение «польский сейм». Этим словосочетанием шведы описывают любое шумное и бестолковое сборище людей, которые не могут договориться между собой. Польская история даёт богатый материал для такого восприятия польского национального характера. Точно такой же «польский сейм» творился в салоне президентского Ту.
Для понимания нюансов ситуации надо понимать, что такое Катынь для поляков и польской политической мифологии. Это их Символ веры. Веры в то, что все зло в этом подлунном мире исходит от «москалей», которые всю свою жизнь, эпоха за эпохой проводят в измышлении все более изощрённых методов издевательств над гордым польским народом.
Хотя не все историки согласны с мнением, что польских офицеров в Катыни расстрелял НКВД; хотя есть много доказательств, что расстрелянные поляки – это те самые «осадники», которыми деспотическое правительство Пилсудского заселяло очищенные от непольского элемента земли Галиции, Волыни, Западной Белоруссии в награду за их участие в этнических чистках; хотя известно, что среди расстрелянных в Катыни были сотрудники администрации печально известного концлагеря Береза Картузская, куда Пилсудский бросал всех инакомыслящих – для польского национального замифологизированного до предела сознания Катынь все равно остаётся символом надругательства над Польшей.
На публике первые лица государства говорили (и говорят) о Катыни со скорбным, едва не плачущим выражением лица. Но, отправляясь к могилам катынских жертв на президентском самолете, они весело проводили время – выпивали, балагурили, шастали по салону, заходили в кабину летчиков. Алкогольным возлияниям не помешало даже присутствие на борту епископов и архиепископов.
Президент Качиньский был лидером национал-консервативной партии «Право и справедливость», которая отличалась повышенным градусом русофобии даже на фоне и без того далекого от русофилии польского политического Олимпа. Он летел в Смоленск, чтобы выступить с очередным русофобским демаршем в присутствии множества российских и иностранных журналистов.
В увеселительно-патриотической атмосфере «польского сейма», которая царила в салоне злосчастного Ту, отцам польской нации, одурманенным парами алкоголя, было сложно уразуметь степень метеорологической опасности, в которой они находились. Гонористые паны махали сабельками, и – пся крев! – желали поскорее излить свои желчные исторические обиды перед российской публикой.
Все это в конце концов привело к катастрофе. Её обстоятельства были тут же облеплены политическими мифологемами польского изготовления. Россию обвиняли чуть ли не в искусственном тумане, помешавшем летчикам посадить лайнер. А вот о появившейся в польской прессе информации о том, что при расшифровке черных ящиков следователи разобрали фразу командира судна: «Если мы не сядем, он меня убьёт» (видимо, речь о командующем ВВС А. Бласике), тут же забыли.
По ходу расследования в лучших традициях «польского сейма» разгорелся конфликт между военной и гражданской прокуратурой. О его накале свидетельствует попытка самоубийства полковника военной прокуратуры Миколая Пшибыла (после пресс-конференции на тему катастрофы он выстрелил себе в рот). М. Пшибыл говорил, что подвергается мощному давлению со стороны властей в деле расследования причин катастрофы. Очевидно, те же причины побудили позже уйти из жизни одного из ключевых свидетелей младшего хорунжего Ремиглуша Муся. Маховик русофобии пожирал собственных граждан.
В других странах катастрофа, подобная смоленской, осталась бы просто трагическим событием истории. И только в Польше её использовали для политических инсинуаций. Крушение президентского самолёта тут же было обозначено особым термином «Смоленская катастрофа», и даже появился термин «Катынь-2». Теперь это – неотъемлемая часть польского некрологического сознания.
Уже через два года после катастрофы, в 2012 г., Институт Собесского (целый экспертно-аналитический институт!) издаёт отчёт «Смоленская катастрофа» и вызывает громкую дискуссию по этому поводу. Руководствуясь принципами польского политического мазохизма, известный политолог Пшемыслав Журавский вель Граевский (ныне советник президента Анджея Дуды) заявил, что России веры нет и только США могут помочь полякам довести расследование до конца.
Но простых поляков и россиян эта трагедия, пусть и временно, но сблизила. Поляки видели, как сочувственно тогдашний премьер Владимир Путин обнял польского коллегу Дональда Туска в знак общей скорби. Видели, как президент Дмитрий Медведев и простые россияне несли цветы к посольству Польши в Москве.
Польских политиков такое не устраивало. Ведь это – разрыв шаблона, крушение краеугольного камня польской государственной идеологии, а именно идеологемы о том, что Россия – экзистенциальный враг, «зеркало», отражаясь от которого, формируется польский национальный характер. Дружба с Россией означает крах заботливо выстраиваемой на протяжении многих веков геополитической концепции извечных страданий «Христа Европы» (так поляки называют Польшу), беспрерывно распинаемого «москалями».
Дружить с Россией – это переделывать наново весь корпус политико-религиозных и культурно-цивилизационных норм, в которых конфликту с «восточными схизматиками» отводилось центральное место и в истинности которых не сомневались сотни поколений поляков. Словом, дружба с Россией означает для официальной Польши идеологический крах и признание собственной геополитической несостоятельности. Отсюда растут ноги у очевидно глупых фантазий о российском заговоре против Леха Качиньского, о ловко подстроенном крушении его самолета и т.п.
Сказывается также внутриполитический конфликт польских элит. Правившая до прихода Анджея Дуды партия «Гражданская платформа» во главе с Д. Туском считается в Польше прогерманской политической силой. Заявления А. Мацеревича о политической ответственности бывшего премьера Д. Туска за катастрофу под Смоленском – это попытка нанести удар по репутации политических оппонентов «Права и справедливости».
Сейчас Туск занимает пост председателя Европейского совета и пользуется своим положением и связями среди европейских политиков для ослабления позиций «Права и справедливости». Он поддержал Брюссель и Берлин в конфликте с Варшавой из-за реформы Конституционного суда и внесения изменений в закон о деятельности СМИ. Реформы и изменения были инициированы А. Дудой для упрочения его власти, как противовеса германскому влиянию в Польше. Также Туска обвиняют в том, что его партия оказалась слишком слабовольной, чтобы выступить против навязываемых Брюсселем и Берлином квот по приёму беженцев с Ближнего Востока.
Впрочем, нынешний президент А. Дуда тоже недостаточно твёрд. Он не отказывается от этих квот. Он согласился принять беженцев, правда, заявил при этом, что вынужден выполнять обязательства перед ЕС бывшего президента Бронислава Коморовского, члена «Гражданской платформы» и соратника Д. Туска.
Так смерть президента Л. Качиньского и сопровождавших его лиц превратилась в объект политических спекуляций и средство потопления политических оппонентов.
У поляков есть анекдот, авторство которого приписывают Марии Склодовской-Кюри. На литературном конкурсе француз, англичанин и поляк пишут сочинение о слонах. Француз озаглавил свое сочинение «Слоны, их сексуальная и эротическая жизнь». Англичанин – «Как я охотился на слонов в колониальной Африке». Поляк написал: «Слоны и независимость Польши».
С тех пор ничего не изменилось. Польские политики по-прежнему видят в каждом дуновении ветерка покушение на независимость Польши и напоминают слонов в посудной лавке.
__________________
Фото – http://rtvi.com/video/45804?setregion=43306
