Нынешний саммит «Группы двадцати» принимал у себя на правах хозяина Китай. Два дня в Ханчжоу лидеры ведущих экономик обсуждали, «как жить дальше» в условиях нестабильности и периодических штормов. По итогам встречи её участники отметили в коммюнике, что восстановление мировой экономики, потрясенной несколькими годами ранее кризисом, продолжается, но темпы роста по-прежнему остаются ниже желаемых. По оценке главы Организации экономического сотрудничества и развития Хосе Анхеля Гурриа, мировая экономика сейчас находится «в ловушке низкого роста»: текущие меры позволят нарастить мировой ВВП дополнительно лишь на 1% к 2018 г., а не на 2%, как было обещано главами G20 в 2014 г.
В числе ключевых рисков – в дополнение к геополитической нестабильности, увеличению потоков беженцев, а также терроризму и международным конфликтами – названы потенциальная волатильность на финансовых рынках и беспорядочное движение валютных курсов, колебания цен на сырьевые товары, вялые темпы роста торговли и инвестиций, а также слабый рост на рынках труда отдельных государств.
Традиционные инструменты обеспечения экономического роста прежнего эффекта не дают, в связи с чем Китай, председательствующий в этом году в G20, предложил обратить внимание на такой перспективный источник роста, как инновации. Как заявил председатель КНР Си Цзиньпин, «мы договорились о новом пути инновационного развития мировой экономики. В отличие от старого пути, который основывается на фискальной и монетарной политиках, нам нужно стимулировать рост путем инноваций».
Эта переориентация отражена в итоговом коммюнике в следующей формуле: «Мы признаем, что в конечном итоге инновации – ключевой фактор долгосрочного роста как отдельных стран, так и мировой экономики в целом. Мы привержены делу устранения одной из коренных причин слабого роста путем принятия инноваций в качестве ключевого элемента наших усилий по выявлению новых движущих сил роста как отдельных стран, так и мировой экономики в целом, что также будет способствовать созданию новых и улучшенных рабочих мест, формированию более чистой окружающей среды, росту производительности, реагированию на глобальные вызовы, повышению качества жизни людей и построению динамичных, коллективных и инклюзивных инновационных экосистем».
Это общий итог саммита. Но нам не менее интересен и, так сказать, сегмент российского участия в нем. В этом смысле вывод очевиден: курс на изоляцию России, на её удушение в тисках экономических санкций, который избран группой ведущих государств, объединенных в G7, и навязан ряду других стран, доживает последние месяцы. «Санкционная тематика затрагивалась вскользь, – заметил, отвечая на вопросы журналистов о ходе саммита, В. Путин. – Не вижу смысла обсуждать...» И действительно, их и обсуждать излишне, курс на изоляцию нашей страны вырождается сам по себе, вне зависимости от мер противодействия со стороны Москвы, вырождается ввиду полной бесперспективности и ущерба, получаемого самими инициаторами антироссийских акций.
Это видно даже чисто внешне, по протокольной стороне. Помнится, освещая саммит в австралийском Брисбене в 2014 г., недружелюбно настроенные комментаторы так и потирали ручки: вот у трапа самолета Владимира Путина встречал не генерал-губернатор страны, как положено по протоколу, а всего лишь заместитель министра обороны, вот поселили российского президента в заштатном отеле, а за ланчем к его столику никто не подсел, вот на коллективном фотографировании его поставили с края…
Что ж, любители процедурных деталей, по которым они тщатся определить расстановку сил на мировой арене, ныне удовольствовались совсем другой картинкой. А именно: колонну руководителей делегаций «двадцатки», направляющихся в зал заседаний, возглавляют не кто иные, как Владимир Путин и Си Цзиньпин. По мнению американского телеканала CNBC, президент России стал на саммите наиболее востребованным из мировых лидеров.
Не может не вызывать уважения демонстрируемое российским лидером спокойное достоинство, когда кто-либо заводит разговор, что западные лидеры, мол, готовы «разрешить» России вернуться в их узкий круг. Мы возвращаться в G7 не намерены, нас вполне устраивает формат G20 – такова позиция российского лидера. К слову, у него есть ясное представление и о назначении «двадцатки». На вопрос корреспондента международного информационного холдинга Bloomberg, как следует относиться к её возможным попыткам «выработать свод правил для того, чтобы как-то упорядочить внешнюю политику», В. Путин ответил накануне поездки в Пекин: «Мне думается, что лучше бы «двадцатке» в это не вмешиваться… «Двадцатка» все-таки собиралась как площадка для обсуждения, прежде всего, вопросов мировой экономики. Конечно, политика влияет на экономические процессы, это очевидный факт, но если мы туда переложим какие-то склоки или даже не склоки, а вопросы очень важные, но относящиеся к чисто мировой политике, то мы перегрузим повестку дня «двадцатки»… Для этого лучше находить другие площадки, другие форумы, их достаточно: ООН, например, Совет Безопасности».
К слову, итоги нынешнего саммита президент РФ оценил весьма высоко, отклонив предположение, что состоялось лишь упражнение в красноречии: «Работа была вполне серьезной, содержательной», которая «действительно отражала интересы всех стран «двадцатки», в том числе и России». В частности, «впервые мы начали говорить и зафиксировали… в документах – создание единообразно понимаемых правил в сфере инвестиционной деятельности».
Укрепление позиций нашей страны (вкупе с Китаем) отразило и зафиксированное на саммите намерение, касающееся борьбы с протекционизмом, который, по заявлению председателя КНР, «угрожает глобализации и свободной торговле». Это был явный намек на содержащее неприемлемые для Китая и России условия соглашение о Транстихоокеанском партнерстве, заключенном в феврале этого года. Так вот в противовес о ТТП в коммюнике саммита указано, что ВТО «должна играть центральную роль в мировой торговле», а соглашения не должны носить дискриминационный характер, в обеспечение чего стороны договорились до конца года ратифицировать соглашение об облегчении условий торговли (переговоры об этом в рамках т.н. Дохийского раунда длятся с 2001 г.).
Признание того, что без России сегодня невозможно решать ни один, сколько-нибудь серьезный вопрос мировой экономики и политики, отразили и факты многочисленных встреч российского лидера на полях саммита. В первую очередь, следует упомянуть его переговоры с президентом США сначала с участием представителей делегаций, а потом тет-а-тет. Примечательно, что Б. Обама сам подошел и предложил провести встречу. В центре внимания были вопросы сирийского урегулирования. По многим из них стороны, как известно, занимают неодинаковые позиции, но возможность новых договоренностей о российско-американском военном сотрудничестве в Сирии есть. Как сообщил В. Путин журналистам, объявление о них может последовать в самое ближайшее время. Интересна оценка переговоров, которую дал Б. Обама: «Обычно наши встречи с Путиным проходят в открытом, честном, деловом тоне, и эта не стала исключением».
По завершении двусторонней встречи
На полях саммита состоялась также встреча с новым британским премьером Терезой Мэй. Российская сторона заявила, что готова восстанавливать отношения с Великобританией, но поскольку их «примораживание» произошло не по нашей инициативе, то мяч, образно говоря, находится на британской половине площадки. «Мы готовы восстанавливать отношения с Великобританией, идти с ними так далеко, как они этого захотят, но навязывать, конечно, ничего не собираемся, да и не можем. Мы же не можем за них решить, в каком объёме нам восстанавливать отношения», – резонно рассудил В. Путин, подытоживая разговор о беседе с Т. Мэй.
Многим на саммите, прежде всего лидерам Франции и Германии, как участникам «нормандской четверки», а также США, важно было услышать, намерена ли Москва после известных провокаций украинских спецслужб в Крыму и последовавших затем заявлений российского лидера поддерживать «нормандский формат»? Запланированных ранее трёхсторонних переговоров с главами Франции и Германии провести не удалось, встречи состоялись в двухстороннем формате. В отношении «нормандского формата» и Франсуа Олланд, и Ангела Меркель, и журналисты услышали одинаковое: «Хорошо это или плохо, но другого варианта хотя бы предпринять попытки урегулирования нет. И поэтому, конечно, Россия этот формат будет поддерживать».
Но при этом и федеральному канцлеру, и президенту Франции было сказано, что вопрос не в том, чтобы встречаться или не встречаться: «Вопрос в том, чтобы эти наши встречи вели к какому-то позитивному движению вперёд на пути урегулирования. Я считаю, что бессмысленно просто отмечаться самим фактом встреч». Рассказывая об этом журналистам, В. Путин сослался на впечатление, что «просто так встречаться ради встреч никто и не хочет. Может быть, кроме самого Порошенко. Я не знаю, я с ним уже давно не разговаривал».
Последняя реплика по-своему знаменательна. Конечно, не только президент Украины (к слову, не приглашенный на саммит, хотя украинский кризис и занимал умы многих его участников), но он – в первую очередь, должен твердо уяснить: великие державы рано или поздно находят общий язык между собой, а вот страны, которые пытаются погреть руки на их противоречиях, неизбежно оказываются на обочине. Это лишний раз подтвердил и саммит G20.
_____________________
Фото – http://www.kremlin.ru/events/president/news/
