Для начала два лексических ряда. Первый: «Россия наклоняет», «берет за горло», «ставит под вопрос наш суверенитет»… Второй: «россиянин для нас никогда не был чужим человеком и не будет», «белорус – это тот же русский, только со знаком качества», «мы один народ, нам делить нечего»…
Разве что человек совершенно неинтересующийся политикой не узнает за этими подчас диаметрально противоположными, но одновременно звучащими выражениями их автора – президента Белоруссии Александра Лукашенко. Было время, когда читатели и зрители удивлялись парадоксальному мышлению Батьки, потом стали посмеиваться на ним, а теперь, пожалуй, все больше задумываются, какими мотивами руководствуется Александр Григорьевич, то в любви горячей к России признаваясь, то тут же видя в ней угрозу независимости, то сегодня говоря об отсутствии нерешенных вопросов в отношениях между РБ и РФ, то буквально назавтра предъявляя Москве счет.
Новую пищу для таких размышлений дала прошедшая 14 декабря широко анонсированная встреча А. Лукашенко с представителями российского медийного сообщества. В обширной речи главы Белоруссии звучали уже привычные выражения из обоих лексических рядов, представленных выше. И хотя было понятным его желание выглядеть радушным и хлебосольным хозяином, трудно не ощутить заметное раздражение, а то и гнев, в которые периодически впадал президент. И думается, неспроста. Не потому ли, что не чувствует он во многих вопросах своей правоты, и отсутствие аргументации заменяет гневными инвективами?
Так, А. Лукашенко назвал «чепухой» упреки в том, что Россия «кормит» Белоруссию. «Некоторые даже подсчитали, что за время независимости нам аж $100 млрд. отвалили. Я, когда это читаю, думаю: если б $100 млрд., то белорусы подавились бы просто от такого огромного количества купюр, которые поступили в иностранной валюте от братского нашего государства. Полная чепуха!» – сказал он на встрече с представителями российских СМИ.
Однако подсчитали эту сумму не «некоторые», а вполне официальные государственные органы РФ. И внимание общественности на впечатляющие цифры скрытой и прямой поддержки белорусской экономики в виде различных кредитов, госпомощи, беспошлинных нефти и газа обратил еще в прошлом году не кто иной, как российский президент.
А слова «белорусы подавились бы просто от такого огромного количества купюр» пусть останутся на совести их автора. За счет этого «огромного количества», если говорить без обиняков, два десятилетия и существует без больших потрясений экономический строй Белоруссии, стабильность которого А. Лукашенко приписывает себе. И если говорить попросту, его раздражение вызывается как раз все более определенным курсом России на сокращение такой поддержки в условиях, когда Минск уклоняется от реформирования собственной экономики.
Попутный упрек президента Белоруссии вызвали условия, на которых Россия предоставляет ей кредиты. «Если мы от России, к примеру, $4–5 млрд. кредитов получили, то каждый год за их обслуживание платим $1,2 млрд.», – рассказал присутствующим А. Лукашенко. По его утверждениям, российская ставка в 3 раза выше, чем та, по которой предоставляет кредиты МВФ. Правда, он умалчивает, что просителей от Международного валютного фонда («возьмите кредит, ну что вам стоит») в Минске что-то не густо.
О ценах на российский газ А. Лукашенко спокойно слышать уже просто не может. Только на днях он, не сдерживая раздражения, вступил в пререкания с Владимиром Путиным, председательствовавшим на заседании Высшего Евразийского экономического совета в Санкт-Петербурге. Разъяснения президента России: «…если бы Белоруссия не имела преимуществ, связанных с интеграцией, а формировали бы цену на рыночных принципах, это было бы не $129 и не $127, а $200. Вот в чем разница», главу РБ явно не удовлетворили.
Иначе он не стал бы несколько дней спустя на указанной встрече с журналистами вновь повторять: «Низких цен на газ мы не требуем, дайте нам $70, как в Смоленске. У нас все это в два-три раза дороже. Мы требуем, чтобы были исполнены наши договоренности, они пронизывают все наши соглашения и договоры о равных условиях для субъектов хозяйствования».
Вопрос, а почему цены на российский газ должны быть одинаковыми и в российском Смоленске, и, скажем, в Гомеле или Витебске? Разве Белоруссия вкладывает свои средства в его добычу или транспортировку? Нет. Аргумент у А. Лукашенко другой: если договорились в рамках ЕАЭС выходить на единые рынки нефти и газа, то надо договоренности выполнять. Правильно, только есть одна деталь – договорились эти рынки создавать к 2025 г. А Батька хочет этого уже сегодня. Не потому ли, что 2025-й еще далеко и до него еще дожить надо, а авторитет Батьки как «крепкого хозяйственника» и «радетеля» за простых белорусов, падающий из-за снижения объема российской помощи, требует срочной подпорки уже сегодня?
В новой системе координат Минску придется жить, лишившись субсидирования со стороны России в связи с реализацией в РФ так называемого налогового маневра в нефтяной сфере. Он приведет к удорожанию нефти для Белоруссии и снижению экспортных пошлин на нефтепродукты, которые в настоящее время являются основным источником формирования профицита белорусского бюджета и направляются на погашение внешнего госдолга. Получаемые ранее доходы от беспошлинных поставок из России нефтепродуктов и сжиженных углеводородных газов в Минске почему-то считали своим достижением, и погашение грядущих убытков сегодня ждут от Москвы. По заявлению заместителя премьер-министра Белоруссии Игоря Ляшенко, его страна рассчитывает в 2019 г. получить примерно $310 млн. компенсаций за налоговый маневр в России.
Но Москва не обещала Минску выплатить компенсации из-за реализации налогового маневра, так как эти изменения являются внутренним для РФ делом, резонно заявил на днях первый вице-премьер, министр финансов России Антон Силуанов. Другое дело, что российская сторона понимает трудности белорусов и повела переговоры о механизме компенсации белорусской стороне выпадающих доходов, который предусматривает поэтапное уменьшение экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты. Но этот механизм не должен сводиться к простому перекладыванию средств из россйиского кармана в белорусский. Как пояснил А. Силуанов, Россия предложила Белоруссии обсуждать экономическое сотрудничество «комплексно в русле наших совместных решений по исполнению Союзного договора 1999 года». К сожалению, посетовал он, «многие положения этого [Союзного] договора в настоящий момент не выполняются» и призвал «придать новый импульс» интеграционным взаимоотношениям наших стран.
Собственно, об этом же говорил на саммите ЕАЭС в Санкт-Петербурге и В. Путин, когда в ответ на требования белорусского коллеги установить для Белоруссии единые с российскими регионами тарифы на газ ответил: «…конечно, мы должны стремиться к полной унификации. Но для этого нужно время и другой уровень интеграции между нашими странами. Но это предмет разговоров, переговоров. Мы к этому процессу готовы».
А. Лукашенко понял предложение переходить на другой уровень интеграции в рамках Союзного государства РФ и РБ однозначно – как покушение на суверенитет и независимость Белоруссии. Процитируем его речь перед российскими журналистами: «Я понимаю эти намеки: получите нефть, но давайте разрушайте страну и вступайте в состав России». По его мнению, идея инкорпорации транслируется из Москвы под видом «глубокой интеграции»: «Нам говорят – маневр (компенсация за налоговый маневр. – Ред.) будет, когда будет, как некоторые говорят, более глубокая интеграция. А некоторые прямо говорят – мы готовы, чтобы вы шестью областями вошли в состав Российской Федерации».
И тут же глава РБ не преминул сесть на своего излюбленного конька: «Шантажировать нас, пытаться наклонить, стать коленом на грудь – бесполезно».
Возникшие проблемы А. Лукашенко надеется разрешить на ближайшей встрече с В. Путиным, запланированной на 25 декабря в Москве, что вчера подтвердил пресс-секретарь российского лидера Дмитрий Песков. Разрешить – в смысле добиться уступок со стороны России, как это было неоднократно в последние годы. Но судя по всему, гарантии очередного успеха у Лукашенко нет. И ворох претензий, высказанных в адрес Москвы накануне визита в ту же самую Москву, лучше всего выдает неуверенность белорусского лидера.
