Давно утвердившийся в науке и общественном сознании взгляд на 1 сентября 1939 г. как дату начала Второй мировой войны оценивается с каждым годом все более критично. Многие историки утверждают, что точкой отсчета должны стать события не в Европе, а в Азии, где первые всполохи нового мирового конфликта стали явственны после захвата Японией Маньчжурии в 1931 г. и её вторжения в Центральный Китай в 1937 г. Понятно, что наиболее последовательно такой взгляд отстаивают китайские историки, но и не только они.
Мы не беремся изложить всю систему их доказательств, но хотя бы конспективно напомнить ход событий на Востоке необходимо.
Гитлер еще только рвался к власти, а честолюбивые японские генералы уже намечали широкомасштабную агрессию в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Широко известен так называемый «Меморандум позитивной политики» премьер-министра и министра иностранных дел и колоний генерала Г. Танаки императору Хирохито от 25 июля 1927 г. Японские лидеры планировали после подчинения Китая «вновь скрестить мечи с Россией». В борьбе за мировое господство генерал Танака считал необходимым и «сокрушение Соединенных Штатов Америки».
Именно Япония разожгла в начале 1930-х годов первые очаги гигантского вселенского пожара. Она (несколько позднее этим курсом последовала и Германия), прежде чем приступить к решению задач мирового господства, вначале завоевывала стратегические плацдармы и присваивала экономические ресурсы соседних, более слабых стран. Японской экспансии способствовала все та же политика умиротворения агрессора (а точнее, поощрения его к войне против Советского Союза), которая проводилась западными демократиями, но на сей раз не в Европе, а на Дальнем Востоке. В первой половине 1930-х годов Западом были позорно сданы японскому агрессору Маньчжурия, а затем и весь Северо-Восточный Китай.
Дело в том, что агрессия Японии в Маньчжурии в 1931–1932 гг. (именно ее многие историки рассматривают как основание, чтобы назвать первым очагом будущего всемирного пожарища) получила лишь словесное осуждение со стороны стран Запада. На демонстративный выход «обиженной» Японии в марте 1933 г. из Лиги Наций никаких санкций не последовало. Очевидно, лидеров этих стран вполне удовлетворило заявление главы японской делегации в Лиге Наций Ё. Мацуоки о том, что Маньчжурия оккупирована с главной целью создать плацдарм для борьбы против СССР. Руки у агрессора были окончательно развязаны, чем Япония не преминула воспользоваться, завершив в 1935 г. захват Северо-Восточного Китая и развернув в июле 1937 г. против этой страны тотальную войну, унесшую жизни более 35 млн. китайцев.
В чем же причина такой неслыханной щедрости Запада? Громкая на словах, но поразительно беззубая в отношении Японии, подстрекательская на деле позиция ведущих держав мира по отношению к ней, а затем и к Германии (умиротворение) объясняется просто. В Вашингтоне, Лондоне и других столицах считали, что военные действия Японии в Северо-Восточном Китае приведут к обострению японо-советских отношений, а может быть, и к крупномасштабному столкновению Японии и СССР. Для США и имевших значительные интересы в Китае Британии, Франции и Голландии важно было направить японскую экспансию на север, против СССР, а не на юг.
Страны Запада, особенно США и Великобритания, выстраивая свою политику, проявили полное равнодушие к судьбе народов Китая, Советского Союза и Монголии, подвергшихся японской агрессии. Более того, поощряя северное (как считалось, антисоветское) направление японской агрессии, они на протяжении всех 1930-х годов не только продолжали оказывать Токио экономическую помощь и прямую военную поддержку, но и многократно увеличили их размеры. Достаточно сказать, что до 70% американского экспорта в Японию с 1937 по июль 1940 г. составляли военные поставки и стратегическое сырье, а не менее 17% стратегических поставок шло сюда из Великобритании, что способствовало бурной милитаризации, а затем и масштабной военной экспансии японского государства.
До поры до времени на Дальнем Востоке все шло в соответствии с расчетами агрессора и его «умиротворителей»: в июле 1938 г. Япония развернула крупный вооруженный конфликт на советской границе в районе озера Хасан, а в мае 1939 г. начала агрессивную войну против дружественной Советскому Союзу Монголии. Весьма негативную роль в поощрении японской агрессии сыграла Великобритания, пойдя 22 июля 1939 г., в разгар событий у монгольской реки Халхин-Гол, на заключение соглашения Ариты–Крейги, в котором Лондон признавал «особые права» (то есть захваты) Японии в Китае и гарантировал невмешательство в действия ее оккупационных властей.
Это существенно укрепляло позиции Японии в Китае и позволяло японскому командованию смелее использовать войска из состава дислоцированных там экспедиционных сил на халхин-гольском направлении. Красной армии пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы, начав 20 августа 1939 г. совместно с монгольскими войсками наступление, разгромить японскую 6-ю армию и заставить Японию просить о перемирии. Дело закончились заключением 16 сентября по инициативе Японии перемирия (заметим: спустя две с лишним недели после начала Второй мировой войны).
В Токио понимали, что в случае развертывания агрессии против СССР не обойтись без мощного европейского союзника. Вот почему захват власти в Германии фашистами во главе с Гитлером в 1933 г., то есть уже после японской оккупации Маньчжурии, рассматривался в Японии как своего рода дар судьбы. Там все более укреплялись в надежде, что в своем стремлении занять господствующее положение в Европе Берлин сумеет приковать к себе вооруженные силы СССР, Британии, Франции и США, а это облегчит осуществление захватнических планов Японии в Азиатско-Тихоокеанском регионе. «В своих отношениях с Советским Союзом, – делало в то время вывод правительство К. Хироты, – Германия находится примерно в таком же положении, как и Япония… Можно считать, что Германии будет выгодно действовать сообща с нами в вопросах национальной обороны и политики антикоммунизма».
Первым практическим шагом в организации глобального антисоветского альянса стало заключение 25 ноября 1936 г. между Германией и Японией Антикоминтерновского пакта, к которому в 1937 г. присоединилась Италия, а за ней ряд других стран, в том числе в феврале 1939 г. подвассальная Японии и граничившая с СССР Маньчжоу-го, с чьей территории и развернулась спустя три месяца агрессия в районе реки Халхин-Гол.
Летом 1939 г. правительство СССР, исходя из того, что угроза германо-польской войны (а это выход немецких войск к советским границам) стремительно нарастала, все больше склонялось к мысли, что пакт с Германией о нейтралитете или о ненападении не только в большей мере обеспечит безопасность СССР в случае резкого обострения обстановки, нежели расплывчатый и неопределенный договор с западными демократиями, но и позволит не втянуть его в военный конфликт на чьей-либо стороне и обеспечить сохранение потенциала для отражения угрозы с Востока.
Объективно Советский Союз, ведя военные действия на Востоке, не мог себе позволить иметь еще один фронт на Западе. Нормализация, хотя бы временная, отношений с Германией, должна была, с другой стороны, способствовать разблокированию конфликта с Японией в Монголии и укреплению безопасности границ СССР на Дальнем Востоке. Очевидно, что именно подписание 23 августа 1939 г. советско-германского договора о ненападении, произошедшее на фоне мощного контрнаступления советско-монгольских войск на Халхин-Голе, стало событием, потрясшим токийское руководство и приведшим к отставке кабинета К. Хиранумы и командования Квантунской армии. Действия Германии, которые были предприняты без согласования с Японией, явились резким, внезапным ударом для Японии, вызвав правительственный кризис, и породили мощный всплеск антигерманских настроений.
Военное поражение Японии, таким образом, сопровождалось поражением политическим. 16 сентября 1939 г. Япония была вынуждена пойти на заключение соглашения с СССР о прекращении вооруженного конфликта. А подписав с Германией договор о ненападении, Советский Союз объективно ослабил Антикоминтерновский пакт и, по сути, оторвал от Японии в критический для нее момент важного европейского союзника.
