Похоже, опасения российского бизнеса, по крайней мере крупного, избегающего работать в Крыму, охватывают, если уже не охватили и оборонно-промышленный комплекс региона. Как выясняется, предприятия крымского ОПК по сей день пока еще «только вписываются» в организационно-производственные структуры профильных российских конгломератов. По официальным данным, к середине ноября их реальная загрузка была всего лишь около 40%, а по многим экспертным оценкам, и того меньше – максимум треть.
И вовсе не факт, что она, судя по официальным прогнозам, существенно повысится в предстоящие годы. Но отвечает ли такая тенденция геополитическим интересам страны, в особенности её оборонно-промышленной самодостаточности?
Глава Крыма Сергей Аксенов еще в конце октября с. г. так охарактеризовал положение в региональном ОПК: «В реестр организаций оборонно-промышленного комплекса России включены 8 крымских предприятий, из них пять относятся к судостроительной отрасли». Имеются в виду «Авиационное предприятие» и «Морской завод» (Севастополь), «Море», «НИИ аэроупругих систем», «Оптический завод» (Феодосия), «Авиаремонтный завод» (Евпатория), «Залив» (Керчь), «Фиолент» (Симферополь).
Впрочем, всего в Крыму – 16 предприятий ОПК, включая 11 судостроительных/судоремонтных, но до сих пор нет их полномасштабного включения в реестр ОПК РФ.
Далее С. Аксенов уточнил: «По состоянию на 1 сентября общий объем контрактов, выполняемых на предприятиях ОПК Крыма, превысил 21 млрд. рублей, в том числе 17 млрд. – по гособоронзаказу. Но загрузка ОПК-предприятий в регионе в среднем 40%». При этом не уточняется: это данные по всем предприятиям крымской «оборонки» или только по включенным в оборонно-промышленный реестр РФ.
Глава Крыма отметил, что «в следующем году планируется завершить процесс интеграции завода «Море» в контур управления корпорации «Ростех», Евпаторийского авиационного ремонтного завода – в контур управления Объединенной авиастроительной корпорации, а Феодосийского оптического завода – в контур управления «Уралвагонзавода». Между тем означенные включения планировались еще на 2016-й, затем на 2017-й и так далее. Теперь то же самое планируется на 2020-й, притом именно планируется, ибо, повторим, до сих пор официально не заявлено об однозначном включении данных предприятий в предстоящем году в состав упомянутых общероссийских ОПК-структур.
Характерно, что о проблемности с полноценной загрузкой крымской «оборонки» в середине июня с. г. заявил вице-премьер правительства РФ Юрий Борисов. Он отметил, что перспективным планом загрузки судостроительных и судоремонтных предприятий до 2027 г. «предусматривалось строительство на крымских верфях 32 кораблей и судов Минобороны и 27 судов в интересах других заказчиков, однако на сегодня судовладельцы не подали предложений по загрузке предприятий после 2022 года».
По сути, это замечание развивает мнение, высказанное Дмитрием Рогозиным (он был в тот период вице-премьером) на заседании Морской коллегии РФ в Ялте в конце апреля 2018 г.: «На том оборудовании, которое есть сегодня в Крыму и Севастополе, работать можно разве что по текущим заказам. Говорить о перспективных вещах невозможно».
К сожалению, проволочки в упомянутых вопросах вкупе с имеющейся ситуацией на многих предприятиях крымского ОПК отражают ту же ситуацию, что сложилась, например, в нефтяной отрасли или портовом секторе Крыма, о чем «Ритм Евразии» писал неоднократно. И госкорпорации, и большинство коммерческих компаний и банков российской юрисдикции опасаются работать в Крыму во избежание распространения на них санкционного режима или усиления уже существующих санкций. Почему? Да потому, что завязаны на западные рынки капиталов и технологий.
Как отмечает в этой связи российский экономист Оксана Порицкая, «Крым – это по-прежнему обособленный регион, куда не заходят крупные российские предприятия, а местный бизнес поставлен, в том числе и из-за этого, фактически в условия экономической изоляции и вынужден перерегистрироваться на материке, чтобы удержаться на плаву». Местное бизнес-сообщество, по информации экономиста, сетует на имеющиеся международные санкции, но – как ни покажется вопиющим – имеются и «параллельные» ограничения, которые негласно ввели в 2014-2016 гг. российские крупные корпорации и банки в отношении Крыма.
Типичную ситуацию описывает Людмила Вишня, глава Торгово-промышленной палаты Севастополя: «На Ялтинском экономическом форуме крупный бизнесмен с «материка» (т. е. из другого региона РФ. – Ред.) нашел себе партнеров в Крыму, подписали соглашение. Финансирование должен был осуществлять Сбербанк, но он отказался делать оплату в Севастополь». И делает безрадостное обобщение: «У нас работает полтора банка в Крыму, и решать экспортные и импортные операции практически невозможно».
Как следствие, крымским предприятиям весьма затруднительно участвовать и в госзакупках, в т. ч. по линии гособоронзаказа. Реалии пока таковы, что, как разъясняет директор судостроительного завода «Море» (г. Феодосия) Олег Зачиняев, суда и их оснащение по федеральной целевой программе развития Крыма строят не крымские, а «материковые предприятия, выигравшие тендеры. И так не только в судостроении, но и во всех сферах производства в регионе. А мы проигрываем в госзакупках не только из-за логистики, но и ввиду санкционных ограничений, связанных с невозможностью напрямую закупать различное оборудование. Тем более что более 50% комплектующих и оборудования строящихся судов и кораблей – импортного производства».
В результате, как поясняет О. Зачиняев, приходится «всё это покупать по определенным схемам, заранее проигрышным перед партнерами, которые ведут закупки напрямую». А по совокупности всех этих факторов «в тендерах, которые мы инициируем, никто не участвует, потому что не хотят подпасть под санкции из-за сотрудничества с крымскими предприятиями».
Иными словами, крымскому ОПК, как и иным отраслям, максимально сложно существовать, а тем более развиваться в сложившейся системе координат. Изменить её способно только государство, коль скоро оно располагает реальными рычагами воздействия на свои же, то есть государственные, корпорации, да и в целом – на российский бизнес. Тем более имеется мировой опыт вполне легальных финансово-экономических, в т. ч. торговых, схем, позволяющих обходить санкционный режим и давно и успешно апробированных в мирохозяйственной практике. Были бы политическая воля и стремление такой опыт использовать.
