С вмешательством США во внутренние дела государств крайне сложно бороться потому, что оно является неочевидным на первый взгляд, скрываясь под благородной личиной «помощи» в самых разнообразных сферах. Казалось бы, что плохого в экологии, спорте или развитии водного потенциала Центральной Азии? Тем не менее за каждой инициативой Вашингтона кроется скрытый смысл.
Живительная влага
Проблема водообеспечения Центральной Азии занимает едва ли не первое место по важности в данном регионе, превосходя даже вопросы терроризма и наркотрафика. Ее возникновение порождено самой природой. С одной стороны, водные запасы ЦА являются вполне достаточными. Их годовой запас составляет 20,525 м3/год. Для сравнения: Ближний Восток обладает только 7,922 м3/год, а Северная Африка – 2,441 м3/год. По данным Международной координационной водохозяйственной комиссии (МКВК), страны региона получают: Узбекистан – 2596 м3/человек/ в год, Туркменистан – 4044 м3/человек, Таджикистан – 1843 м3/человек, Кыргызстан – 1371 м3/человек, Казахстан – 1943 м3/человек.
Правда, распределена вода крайне неравномерно. В объеме стока бассейна Аральского моря доли стоков рек государств региона ЦА, включая Афганистан, распределены следующим образом: Таджикистан поставляет 55,4%, Кыргызстан – 25,3%, Узбекистан – 7,6%, Афганистан – 5,4%, Казахстан – 3,9%, Туркменистан – 2,4%. Этим обусловлен конфликт интересов «поставщиков» воды – Таджикистана и Киргизии и ее потребителей – Казахстана, Туркменистана и Узбекистана. Если первые заинтересованы в использовании гидроресурсов для выработки электроэнегрии, то вторым влага необходима для орошения земель. Соответственно, «верхние» страны стремятся накопить воду в летнее время для запуска ГЭС зимой, а «низовые» получить достаточное количество воды именно в теплый сезон для проведения сельскохозяйственных работ.
В советское время в условиях единой экономики проблема решалась за счет поставок воды в «низовые страны» летом в обмен на поставки Киргизии и Таджикистану энергоносителей в зимнее время. Распад единого народнохозяйственного организма поставил государства региона перед необходимостью решать неразрешимые проблемы.
С другой стороны, недостаточность водных ресурсов порождена их неэффективным использованием. Страны ЦА потребляют больше воды на душу населения и на доллар ВВП, чем жители любого другого региона планеты. Туркменистан и Узбекистан потребляют воды в два раза больше, чем США. 700 тыс. жителей Ашхабада по показателю потребления воды сопоставимы с Чикаго с населением в 2,7 млн. человек. Израиль, страна со схожими климатическими условиями и в равной степени развитым сельским хозяйством, потребляет всего 5% воды от объема Туркменистана. Кроме того, каналы ирригационных систем не забетонированы и большей частью разрушены, потери воды при данных показателях системы ирригации достигают 50-70% от объема воды. Например, в Казахстане изношенность каналов составляет до 80%, из них в ремонте нуждается более 18 тыс. км, их КПД составляет 0,64 при нормативе 0,85.
Проблему усугубляет глобальное потепление, приводящее к таянию ледников Памира и Тянь-Шаня, питающих основные водные артерии Центрально-Азиатского региона. Расчеты ученых свидетельствуют, что к 2050 году объем речного стока в бассейне реки Амударьи сократится на 10-15% и Сырдарьи – на 6-10%. Это приведет к дефициту питьевой воды, с которым уже сталкивается 1 млрд. человек в мире. Как отмечал экс-председатель Комитета по вопросам экологии и охраны окружающей среды парламента Узбекистана Б. Алиханов еще в 2017 г., «даже при увеличении стока рек бассейнов Амударьи и Сырдарьи воды может не хватить. Дефицит составит в этом случае 8%, а при неизменном стоке – 15%. Но если сток сократится, то дефицит достигнет 33%».
Нельзя сказать, что страны региона не пытаются решить проблемы своего водообеспечения. Начиная с 1992 года между странами в общей сложности было подготовлено около 40 соглашений, призванных урегулировать сотрудничество по управлению трансграничными водными ресурсами. Важнейшие из них – Алматинское соглашение о сотрудничестве в сфере совместного управления использованием и охраны водных ресурсов (1992) и Нукусская декларация по проблемам устойчивого развития бассейна Аральского моря (1995). Для управления водными ресурсами в 1992 году в г. Ташкенте была образована Международная координационная водохозяйственная комиссия с бассейновыми водохозяйственными объединениями (БВО) «Амударья» и «Сырдарья». Тем не менее воз и ныне там.
НПО спешат на «помощь»
В условиях недостаточности водных ресурсов и имеющихся противоречий между государствами региона прилагаются значительные усилия по обеспечению учета поставок и распределения воды. Из стока реки Сырдарья Узбекистан получает 50,5%, Казахстан – 42%, Таджикистан – 7% и Кыргызстан – 0,5%. Сток реки Амударья распределяется следующим образом: Узбекистану – 42,2%, Туркмении – 42,3%, Таджикистану – 15,2%, Кыргызстану – 0,3%.
Но недостаточность воды – это далеко не вся проблема. В частности, в прекрасно обеспеченном водными ресурсами Таджикистане 55% сельского населения не имеют центрального водоснабжения. В Киргизии этот показатель составляет 40%. Только четверть жителей сел имеет доступ к воде 24 часа в сутки, а треть – менее 12 часов. Качество воды из природных водоемов крайне сомнительно и вызывает эпидемии инфекционных заболеваний. На загрязненность воды жалуются и жители «низовых» стран.
Помощь в решении этих проблем пытаются оказать различные международные организации, разрабатывающие проекты автоматизированного учета водных ресурсов. Первые из них были созданы с 1997 по 2002 год в рамках проекта WARMAP, который выполнялся НИЦ МКВК при технической помощи и участии европейских специалистов. Далее эта работа была продолжена совместно с ЮНЕСЕ и ЮНЕП/GRIDArendal при финансовой поддержке Швейцарского агентства по развитию и сотрудничеству, в рамках проекта по созданию региональной информационной системы водного хозяйства и окружающей среды Центральной Азии. База содержит более 50 ГВ информации как для общего, так и для служебного пользования, позволяя в оперативном режиме оценить ситуацию с водными ресурсами во всем регионе.
Из всех международных проектов, по мнению авторов монографии «Вода в Центральной Азии: прошлое, настоящее и будущее», «проекты, финансируемые USAID (по совершенствованию управления водными и природными ресурсами, включая энергоресурсы), были менее эффективными вследствие их распыленности, низкого уровня использования местных знаний и инициатив, а также недостаточной нацеленности на достижение практических результатов».
Тем не менее USAID выступил с инициативой распространить уже реализованный проект цифровизации бассейна реки Мургаб в рамках программы «Умные воды» (Smart Waters) на все ключевые водные артерии ЦА. Речь идет об установлении счетчиков воды, информация с которых поступает через спутник в единый центр обработки данных. Таким образом, уровень воды можно отслеживать в режиме реального времени «через мобильный телефон».
Сама по себе эта программа не нова и действует в регионе много лет. Современный этап проекта, который реализует Региональный экологический центр Центральной Азии, будет действовать до сентября 2020 г. Его целью является «решение проблемы нехватки знаний в водном секторе, построение рабочих отношений между водными менеджерами и специалистами в Центральной Азии (ЦА) и Афганистане, демонстрация потенциала бассейнового подхода к управлению водными ресурсами и сотрудничество с академическими учреждениями». Как следует из отчета проекта за 2019 г., за время его работы охвачено 3400 чел., проведено более 200 мероприятий, а 24 молодых ученых получили гранты на реализацию своих полевых исследовательских проектов.
Внешне цель благородна, хотя и возникает вопрос, на каком основании государственная структура США формирует бассейновые советы в иностранных государствах и тем самым оказывает влияние не только на органы власти, но и на местное население. Новый же проект установки счетчиков воды на всех реках региона вообще позволит Вашингтону полностью контролировать ситуацию в сфере водопользования.
Бесплатный сыр бывает только в мышеловке
Инициатива USAID не вызвала неприятия со стороны «многовекторных» центральноазиатских стран. Как сообщил министр экологии, геологии и природных ресурсов Казахстана М. Мирзагалиев, «цифровизация водного хозяйства, внедрение проекта Smart Water, геоинформационной системы по мониторингу, позволят внедрить политику водосбережения, снизить эксплуатационные расходы и (обеспечить. – В.П.) достоверный учет за количеством и качеством используемый воды». О двойном дне проекта чиновник почему-то не задумался. А между тем он очевиден.
Буквально на днях была представлена новая «Стратегия Соединенных Штатов в Центральной Азии на 2019-2025 годы», в которой открыто говорится о том, что «тесные отношения и сотрудничество со всеми пятью странами будут способствовать продвижению американских ценностей и служить противовесом влиянию региональных соседей». Там же одним из приоритетов сотрудничества обозначена защита «независимости и суверенитета» стран ЦА. От кого?
На самом деле ничего нового в этой стратегии нет. Если судить по списку обозначенных приоритетов, документ является логическим продолжением более ранних наработок Белого дома. В середине 2000-х годов основателем американского Института Центральной Азии и Кавказа при университете Джона Хопкинса Ф. Старром была сформулирована концепция Большой Центральной Азии. В этот конструкт американцы включили Афганистан, северо-западные области Индии, часть Пакистана, Ирана и китайский Синьцзян (вот она, причина «заботы» о правах человека в СУАР). Далее идея перекочевала в документы Всемирного банка под именем «Расширенная Центральная Азия» и американскую стратегию «Новый шелковый путь», озвученную госсекретарем США Х. Клинтон 20 июля 2011 г. в индийском Ченнае. В Вашингтоне даже не скрывали, что проект направлен против китайских планов по созданию «Одного пояса – одного пути» и на тот момент Таможенного союза, который сейчас преобразован в ЕАЭС.
А теперь приглядимся внимательнее к «Умным водам» USAID, который направлен на Афганистан и совершенно исключает Россию и Китай, от которых также зависит водоснабжение Центральной Азии. Более того, еще со времен Х. Клинтон Вашингтон носится с идеей экспорта «излишков», вырабатываемых таджикскими и киргизскими ГЭС электроэнергии в Афганистан и Южную Азию, что уменьшит водосток в «низовые» страны ЦА. Просто отличная мышеловка для местных чиновников, желающих точно подсчитать каждый стекающий от соседей кубометр воды.
Цена вопроса – жизнь
Но проблема на самом деле гораздо глубже. Обеспечение водными ресурсами имеет важнейшее значение для буквального выживания государств региона. Грубо говоря, кто контролирует воду, тот контролирует Центральную Азию. Недостаток чистой питьевой воды способен спровоцировать социальный взрыв, межэтнические конфликты и даже боевые действия между государствами ЦА. В том, что Вашингтон, контролирующий водосток «по мобильному телефону», не преминет воспользоваться возникающими противоречиями для дестабилизации региона, сомневаться может лишь очень наивный человек.
Безусловно, страны ЕАЭС и Китай не смогут прямо наполнить арыки и насытить влагой жаждущие поля, хотя многие уже вспоминают советский проект «поворота сибирских рек», а Москва, Пекин и Астана приглядываются к идее строительства акведука из Сибири в Китай через ЦА. Но региону крайне нужны инвестиции на восстановление и строительство оросительных систем, водопроводной инфраструктуры и передового сельского хозяйства, а не «академическая переподключенность» и болтология от USAID. И обеспечить это могут лишь партнеры по ЕАЭС и ШОС, прямо заинтересованные в стабильном развитии ЦА.
Вместо того чтобы разрывать евразийские связи, на что направлены все американские инициативы в регионе, и подавать электричество в Афганистан, из которого США никак не могут убраться, Центральной Азии гораздо логичнее восстанавливать наработанные еще при СССР механизмы регулирования водных проблем. Россия в 2006 г. подготовила проект, предполагающий создание евразийского водно-энергетического консорциума. При создании ЕАЭС, в том числе как главный принцип сотрудничества, закладывалась неразрывность водно-энергетических режимов бассейнов рек с режимом потребления электроэнергии и инвестициями в регионе. Вопрос пока не решен. Не пора ли к нему вернуться?
