26 марта – 75-я годовщина успешного боя, проведенного в 1945-м лётчиками советского Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) и завершившегося уничтожением в районе Лиепаи конвоя противника. События эти относительно малоизвестные, а ведь они представляют большой интерес: тогда советскими пилотами было явлено множество примеров настоящей отваги.
Смертоносные удары
Когда в течение 1944 года советские войска выбили нацистов с большей части латвийской территории, Лиепая в число очищенных от врага населённых пунктов не попала. Оттесненные на запад республики немецкие войска сгрудились в так называемом Курляндском котле, сковав тем самым и значительную советскую группировку. Впрочем, это не было котлом в полном смысле слова. Ведь блокированная немецкая группа армий «Курляндия» удерживала значительную часть балтийского побережья, благодаря чему свободно снабжалась по морю, сохраняя сообщение с остальной частью вермахта. Тот факт, что нацистам удалось сохранить за собой порты Лиепая и Вентспилс, сыграл главную роль в том, что 250-тысячная немецкая группировка сумела закрепиться в Курляндии. Неудивительно, что советское командование поставило перед своей авиацией настоятельную задачу внести в работу этих портов максимальные помехи.
Массированные налеты советской авиации на Лиепаю начались осенью 1944-го, а к весне следующего года они предприняли характер беспощадной охоты за всеми плавсредствами, направлявшимися в этот порт или его покидавшими. Так, значительного успеха удалось добиться, например, 29 января, когда 12 торпедоносцев и 18 бомбардировщиков 51-го минно-торпедного авиаполка в сопровождении двух эскадрилий истребителей атаковали конвой, вышедший из Лиепаи в юго-западном направлении. Лётчики отправили на дно три транспорта и плавучую базу подводных лодок «Мемель». В феврале 1945-го напряженные сражения на коммуникациях под Лиепаей продолжались. О том, как они воспринимались с немецкой стороны, можно составить представление из докладной записки капитана немецкого парохода «Эмсштром» 16 февраля. Судно покинуло порт Готенхафен и направилось в Лиепаю в сопровождении двух сторожевиков.
В море начались непрерывные воздушные атаки – сначала их удалось отбивать зенитным огнем, но потом две бомбы пробили правый борт «Эмсштрома» и взорвались в бункере правого борта. «Машинное отделение не могло быть откачано. Все насосы вышли из строя, по этой же причине не мог быть затушен огонь в отсеке. Быстро поднимающейся в машинном и котельном отделениях водой были загашены огни в котлах, и главная машина остановилась», – вспоминал капитан. «Эмсштром» кренился, а его надстройки были охвачены огнем. Капитан велел покинуть судно. Если ознакомиться с документами с советской стороны, то оказывается, что первые, безуспешные налёты на судно совершили бомбардировщики, а успеха добились штурмовики Ил-2, несшие каждый по две бомбы ФАБ-250. Благодаря своей хорошей живучести они могли заходить на цель с минимальной высоты. Впрочем, хорошо себя проявляли в боях и полученные по ленд-лизу бомбардировщики А-20 («Бостоны»).
17 февраля в 25 милях от Либавы был уничтожен транспорт «Эйфель», доставлявший в Курляндию маршевое пополнение. Потопили его летчики 47-го штурмового авиаполка. В тот же день пилоты 47-го пустили ко дну ещё два транспорта, а летчики 8-го гвардейского штурмового авиаполка утопили немецкий тральщик. Двумя днями позже штурмовики смогли повредить транспорты «Санга» и «Фангтурм». Воздушные бои над юго-восточной Балтикой бушевали и в марте, и в апреле 1945-го. Так, 11 марта советские пилоты ценой потери одного бомбардировщика утопили транспорт «Борбек» (6002 тонн), шедший с грузом снабжения для курляндской группировки. Днём позже 8-я минно-торпедная и 11-я штурмовая авиадивизии атаковали в 75 км севернее мыса Хель большой конвой противника, потопили один пароход и повредили другой.
Атакует торпедоносец
18 марта атакам с воздуха подвергся очередной конвой, потерявший два транспорта и тральщик. Капитан уничтоженного в тот день голландского парохода «Орион» вспоминал, что они вышли в море из Свинемюнде в Готенхафен с грузом боеприпасов. Некоторое время кораблю удавалось уклоняться от бомб, но в какой-то момент везение закончилось. «Мы получили как минимум три, возможно четыре попадания. Они точно пришлись в резервный топливный танк (3-й трюм), возможно, во 2-й трюм, машинное отделение и позже ещё в 4-й трюм. Судно начало погружаться кормой, а когда вода достигла района машинного отделения, переломилось пополам, благодаря чему мы и спаслись. Мы выпрыгнули за борт все, за исключением трёх человек. Мы были одеты в спасательные жилеты. Три человека, выпрыгнувшие позднее с правого борта, погибли. Когда мы находились в воде, бомба, попавшая в 4-й трюм, вызвала взрыв груза боеприпасов. 6-метровый кусок кормы некоторое время оставался на плаву, и он защитил нас, находившихся в воде, от разлетавшихся фрагментов судна…» – рассказывал позднее голландец, которого, к его счастью, вытащили из моря.
Две волны
22 марта под удар попали несколько караванов, шедших в Данцигскую бухту с запада и из Либавы. В тот день немцы потеряли транспорты «Франкфурт» (1186 тонн), «Роберт Мюллер 7» (985 тонн) и сторожевой корабль VS 326. Платой за успех стали два сбитых самолета и два пропавших без вести экипажа. 24-25 марта гитлеровцы в результате ударов с воздуха утратили судно «Бутьярдинген» (466 тонн) и плавбатарею «Гретель». Современный историк флота Мирослав Морозов отмечает, что успехи атак советской авиации на вражеские караваны впрямую зависели от количества совершенных вылетов, причём с каждым повторным ударом результат возрастал. «Последнее, очевидно, объяснялось потерями на кораблях охранения от предыдущих ударов и израсходованием зенитного боезапаса. Таким образом, суммарный успех зависел от как можно более раннего обнаружения каравана и поддержания с ним контакта в течение продолжительного времени. Удавалось это далеко не всегда – мешали погодные условия, иногда не хватало подготовки лётчикам. Группы, высланные для последовательных с небольшим интервалом ударов по одному конвою, не обнаруживали цель, либо наносили удар по другой, случайно обнаруженной по маршруту полета группе судов», – предполагает М. Морозов.
Значительный бой состоялся 26 марта, когда в 40 милях к юго-западу от Лиепаи разведка обнаружила очередной немецкий конвой: танкер и охранявших его четыре катера. Причём – редкость уже по тем временам! – немцы шли в светлое время суток. Неприятельское командование при планировании этой операции допустило ошибку, неправильно рассчитав время движения конвоя, не успевшего добраться до Лиепаи за ночь. Эта ошибка и стала для противника роковой. В советском штабе мгновенно оценили важность известия. Лётчики на глаз оценили танкер как судно грузоподъемностью не менее 5000 тонн. На самом же деле он был вместимостью менее 700 брутто-тонн, но это особого значения не играло. Для немцев, засевших в Курляндском котле, практически каждая капля горючего оценивалась на вес золота. Лишить врага этого горячего – значит, сковать гитлеровские подразделения, сберечь жизни советских солдат.
Как вспоминал позднее командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Трибуц, командование ВВС решило применить схему массированного удара, которая уже не единожды оправдывала себя. На перехват были подняты шедшие в первой атакующей волне 12 истребителей, 13 торпедоносцев и 9 штурмовиков из состава 8-й минно-торпедной и 11-й штурмовой авиадивизий. Командир последней полковник Дмитрий Манжосов, сам находившийся в воздухе, непосредственно управлял атакой. Всю мощь огня самолеты сначала направили на зенитные средства охранных кораблей. Не замедлили появиться и вражеские «мессершмидты» и «фокке-вульфы», немедленно завязавшие серию поединков с пилотами советского 21-го авиаполка.
Тем временем штурмовики и торпедоносцы нанесли торпедно-бомбовый удар по конвою и для начала утопили один из трех находившихся при нём так называемых раумботов – катер-тральщик R-260. Но наиболее лакомый кусок – танкер «Засниц», хотя и получил повреждения, остался на плаву. Вскоре появились три торпедоносца и два бомбардировщика из второй волны. На этот раз был уничтожен второй «раумбот» – R-145. Тяжелые повреждения получили тральщик R-249 и торпедный катер S-99. В ходе этой атаки особенно отличились командир звена штурмовиков 51-го минно-торпедного авиаполка Дмитрий Башаев и его ведомые Владимир Мартынов и Алексей Бровченко.
Но главного успеха достигла пара торпедоносцев, возглавляемая известным мастером воздушного огня 22-летним старшим лейтенантом Александром Богачевым, считавшимся одним из самых результативных летчиков КБФ. Новоиспеченный Герой Советского Союза (этого высокого звания летчик удостоился 6 марта 1945 г.) Богачев ударил по танкеру. Буквально растерзанный десятью прямыми попаданиями «Засниц» исчез с поверхности моря.
Группа летного и технического состава 51-го минно-торпедного авиаполка КБФ у самолета командира полка. Кольберг, май 1945 г.
К слову, некоторых попаданий удалось достигнуть так называемым топ-мачтовым методом – это значит, что бомбы и торпеды сбрасывались с минимальной высоты и на небольшом удалении от кораблей. Однако и потери ВВС КБФ оказались существенны: от зенитного огня и атак истребителей врага погибли семь боевых машин.
Неудачный постскриптум
Для поиска сбитых летчиков в море вышли торпедные катера ТК-10 и ТК-181. Они сумели найти и выудить из воды экипаж «бостона» младшего лейтенанта Репина – и успели доложить об этом по радио. Но практически сразу же после этого катера попали под удар немецких «фокке-вульфов» и были потоплены. Погибли 17 человек, только трое добрались до берега. На тот момент над Курляндией оперировали «Зелёные сердца» – эскадра JG-54, считавшаяся одним из самых эффективных соединений люфтваффе. Это был опаснейший противник.
После того как о разгроме конвоя узнали в Лиепае, немецкое командование отправило к месту катастрофы три больших «шнелльбота» – торпедных катера 2-й учебной флотилии S-64, S-69 и S-81, занявшихся спасением личного состава потопленных судов. Выполнив эту задачу, немцы решили пока не уходить из данного квадрата, что для них оказалось правильным решением. Примерно в 20.40 того же дня 26 марта из Мемеля к Лиепае вышли в ночной дозор шесть советских торпедных катеров под общим командованием капитана 3-го ранга Михаила Чебыкина. Они должны были заниматься ночным поиском новых немецких конвоев, возможно, следовавших в Либаву.
На море опустился туман, весьма затруднивший ориентирование и сыгравший с советскими катерниками дурную шутку. После полуночи советский отряд был атакован германскими «шнелльботами», которые М. Чебыкин сначала принял за охранение конвоя. Для того чтобы удобнее было атаковать предполагаемый караван, он приказал своему отряду разделиться, что стало ошибкой. Два советских катера остались один на один с тремя германскими – гораздо более крупными и лучше вооруженными. Завязалась ожесточенная дуэль.
В ходе боя советский ТК-166 был подожжён и взорвался (шестерых членов его экипажа позже спасли и взяли в плен). Оставшийся в одиночестве ТК-136 получил тяжелые повреждения и убыл на базу. Услышав по радио призыв о помощи, Чебыкин устремился на подмогу, но прибыл на место слишком поздно. Перестрелка возобновилась. Командирский ТК-196 получил большое количество попаданий и через некоторое время тоже пошёл ко дну. Чебыкин и ещё четверо моряков, все тяжело раненные и обгоревшие, угодили в плен, в котором, впрочем, долго томиться им уже не пришлось.
На том и закончились события тех бурных суток. Общий счет, однако, остался за советскими воинами. Ведь потеря танкера с грузом заставила командование группы армий «Курляндия» ещё больше сократить и без того минимальное потребление горюче-смазочных материалов. До победы Красной армии оставалось менее полутора месяцев…
