Латвийские органы правопорядка вынуждены были отозвать обвинения в адрес русских активистов и правозащитников Александра Гапоненко, Владимира Линдермана и Ильи Козырева. Их обвиняли в «подрывной деятельности», в «пособничестве России», арестовывали и бросали в тюрьму. А по факту оказалось, что ничего против них нет, не наскребли даже мало-мальских доказательств. По факту Гапоненко, Линдерман и Козырев «виновны» лишь в том, что пытались отстаивать для русских детей Латвии право учиться на родном языке.
«За отсутствием состава преступления…»
14 апреля известный латвийский правозащитник и общественный деятель Александр Гапоненко, в 2018-м на четыре месяца брошенный в тюрьму и ныне находящийся под судом за свои идеи и высказывания, сообщил, что получил послание от Службы государственной безопасности (СГБ). «Уголовное дело против меня, начатое по факту выступления 31 марта 2018 г. на Вселатвийской родительской конференции, закрыто в связи с отсутствием состава преступления. Оказывается, оно было возбуждено по статьям 77, 78, 80, 80 прим, 81, 225, 231 – по-простому, это "очень опасный враг государства". Длилось два года, и политическая охранка не осмелились отправить его в суд. На самом деле я на Вселатвийском родительском собрании очень аккуратно сказал, что русские имеют право учить детей на своем родном языке – и власти страны творят произвол, нарушают свои международные обязательства в отношении прав этнических меньшинств. Какой политический смысл в прекращении одного из трёх уголовных дел против меня (судебные процессы по двум другим временно приостановлены из-за карантина)?» – задаётся вопросом Гапоненко.
Он, по его словам, стал искать исторические аналоги. «Судя по найденным мною в серьёзной научной литературе данным, запрет обучения в школах на родном языке для этнических меньшинств массово вводился в 30-е гг. ХХ века во всех странах, приступивших к строительству фашистских наций. Италия ввела запрет на учёбу в школах для хорватов и словенов в оккупированной ею Далмации и для немцев в оккупированном ею Южном Тироле. Венгры ввели запрет учиться на родном языке для румын в присоединенной Трансильвании, для украинцев и русских (русинов) – в оккупированном Закарпатье, для словен и хорватов – в оккупированной части Югославии. Румыны ввели запрет учиться на родном языке для живших в стране венгров, для украинцев и русских (русинов) в оккупированной Северной Буковине и Бессарабии. Однако фашистские правительства всех перечисленных стран не проводили уголовного преследования активистов этнических меньшинств, отделывались их запугиванием, закрывали национальные общества. А вот в нацистской Германии дела обстояли по-другому. Так что у нас не нацизм. Почему снизили градус уголовного преследования? Потому что американцы дали команду. Война с Россией откладывается, и можно не искать поводов для её начала», – предполагает правозащитник.
На следующий день не менее известный латвийский оппозиционный активист Владимир Линдерман сообщил в сети Facebook, что получил от СГБ письмо о том, что уголовный процесс, начатый против него два года назад, закрыт – и тоже ввиду отсутствия состава преступления. «А как всё круто начиналось! 8 мая 2018 г. четверо сотрудников СГБ в масках выскочили из микроавтобуса, с адскими воплями повалили меня на тротуар, забросили в машину… Обыск в квартире, допрос, изолятор временного содержания, суд, тюрьма. Спустя две недели суд поменял меру пресечения на полицейский надзор и запрет выезжать из страны», – вспоминает Линдерман.
Дело на него завели весной 2018 года. «Главное, что мне предъявили, – рассказывал он позже в интервью прессе, – моё выступление на Вселатвийском родительском собрании в Риге 31 марта. Это мероприятие с участием около тысячи человек, на котором обсуждалось принятое властями решение об окончательном изгнании преподавания на русском языке из средних школ нацменьшинств. Естественно, русские родители восприняли этот шаг крайне негативно – и в ходе собрания обсуждались возможные меры противодействия "школьной реформе". Так вот, в Полиции безопасности мне предъявили, что якобы я наговорил аж на три статьи Уголовного закона. Весь антигосударственный букет: "деятельность по свержению власти", "разжигание межнациональной розни", "организация массовых беспорядков". Но вот что интересно… По поводу каждой фразы, высказанной мною на том собрании, следователь интересовался: "Что вы имели в виду, сказав то-то и то-то? " То есть мне пытались вменить даже не то, что я сказал, а то, что, по их мнению, подразумевал! Но ведь это классическое "мыслепреступление"!»
«Каждому русофобу – по крепкому гробу?»
Примечательно, что обвинение в разжигании межнациональной розни Линдерману попытались предъявить на основании того, что на демонстрацию в защиту русских школ он вышел с плакатом «Каждому русофобу – по крепкому гробу!». Сам он по этому поводу иронизировал: «Русофобы честно признали, что они – русофобы и потребовали меня покарать. Интересно, за что? За предоставление качественных ритуальных услуг? На вопрос следователя о том, какой смысл я вкладывал в этот лозунг, ответил и попросил дословно зафиксировать в протоколе: "Данное двустишие в яркой образной форме отражает мое крайне негативное отношение к русофобии. Считаю русофобию такой же гнусной разновидностью расизма, как и антисемитизм"». Когда через две недели после ареста активиста освободили из тюрьмы, к нему применили пять различных мер пресечения, в том числе запрет на выезд из страны и обязанность в ночное время находиться по месту своего жительства. Также В. Линдерману запрещено было встречаться с конкретными лицами, ему вменили раз в неделю отмечаться в полиции и запретили менять место проживания. И вот – обвинения отозваны…
Одновременно с Линдерманом и другой латвийский оппозиционный активист и публицист Илья Козырев сообщил в сети Facebook, что получил от Службы госбезопасности письмо о том, что уголовный процесс, начатый против него два года назад, закрыт – и снова ввиду отсутствия состава преступления. «Как вы знаете, против меня латышская госбезопасность возбудила дело по очень тяжёлым статьям. Призывы к массовым беспорядкам и их организация, помощь России в её действиях против Латвии, возбуждение ненависти к латышам и отмена независимости Латвии. Статьи 77, 78, 80, 80 прим, 81, 225, 231. Сегодня могу заявить официально – дело против меня прекращено. Во всех вышеперечисленных моих действиях состав преступления отсутствует. Два года искали, в тюрьму посадили – не нашла ничего латышская госбезопасность. Это хорошая новость. Плохая новость состоит в том, что я-то дело против латышской госбезопасности не прекратил. Заседание продолжается. Впереди ещё много работы. Копать – не перекопать», – оптимистически написал Козырев.
На него дело было заведено летом 2018 года. Впрочем, ещё до этого, в апреле 2018-го, его вызвали в Полицию безопасности для «воспитательной беседы». Поводом послужила вынесенная Козыревым на митинг картинка-символ в честь столетия провозглашения Латвийской Республики – на ней вместо нулей в числе «100» были изображены две бомбочки с подожженными фитилями. В госорганах усмотрели в этой картинке подрывную пропаганду. «Разъяснил полицейскому, что бомбочки символизируют ту бомбу, которую правящие латыши заложили под будущее Латвии, уничтожая образование на родном языке и демонстративно игнорируя наши интересы», – пояснил тогда И. Козырев. В дальнейшем он намеревался принять участие в сессии Совета по правам человека ООН, где был запланирован его доклад о лишении национальных меньшинств Латвии права на образование на родном языке. Но 1 августа 2018 года ему доставили повестку из ПБ, чуть позже последовали арест Козырева и обыск у него дома. Спустя два дня его все же выпустили на свободу. Теперь же дело против активиста окончательно закрыто.
К слову сказать, помимо Гапоненко и Линдермана, неприятности были и у некоторых других участников Вселатвийского родительского собрания, состоявшегося 31 марта 2018 года в одной из рижских гостиниц: в нем участвовало около тысячи человек, съехавшихся из разных городов республики. Повод для мероприятия был актуальнейший – власти объявили, что намереваются окончательно изгнать преподавание на русском из средних школ нацменьшинств. На собрании разгневанные люди выступали со страстными речами и это им потом выходило боком – семь человек имели неприятности с Полицией безопасности. В частности, депутату Европарламента от Латвии Татьяне Жданок присвоили статус обвиняемой сразу по двум статьям: «Преступление против государства» и «Преступление против общественной безопасности и общественного порядка». Латвийские «безопасники» сочли, что в речах Т. Жданок о необходимости отстаивать свои права содержался призыв к насильственным действиям, хотя, как настаивает политик, она как раз против подобных действий и выступала.
В заявлениях СГБ её внимание привлекла фраза о том, что «активное противодействие реформе образования со стороны незарегистрированной организации "Штаб защиты русских школ" должно в гораздо большей степени рассматриваться как реализация интересов России, нежели как реализация своих демократических прав». Жданок негодует: «Это возмутительно! Ведь согласно такой логике, венгры Румынии действуют в интересах Венгрии, шведы из Финляндии действуют в интересах Швеции и так далее…»
Игра наверняка
Однако после проведения лингвистической экспертизы спецслужбистам пришлось признать, что слова Жданок в качестве призыва к насилию квалифицировать не удастся. «С одной стороны, это дело – явный акт давления на всех активистов. А с другой стороны, это возможность законно вести наблюдение, прослушивать телефонные звонки и проверять переписку. Но всё же даже до прокуратуры они это дело решили не доводить, понимая, что в суде оно полностью развалится и получится большой скандал», – предположила Жданок. А Линдерман выдвинул такую версию: «Когда спецслужбы затевали это дело, их задачей было напугать русское сообщество в Латвии. Возможно, вначале они видели и судебную перспективу, надеялись, что удастся сформировать реальное обвинение. Но в итоге, думаю, пришли к выводу, что это дело в суде провалится».
Впрочем, как подчёркивает активист, спецслужбы добились своей цели в любом случае, ведь в Латвии сам факт возбуждения дела превратился в форму наказания. «Дойдёт до суда, удастся осудить – отлично. Не дойдёт – тоже хорошо: человек посидит под мерой пресечения. Но общий политический смысл таких дел – запугать русское сообщество Латвии возможностью наказания за любую деятельность в защиту своих интересов», – подчёркивает В. Линдерман.
Он напоминает о судьбе латвийского оппозиционного журналиста Юрия Алексеева, также оказавшегося под судом за «антигосударственную деятельность». Формально Алексеев на свободе, однако ему нельзя выезжать за пределы Латвии, предписано несколько раз в неделю отмечаться в полиции – плюс его лишили возможности заниматься профессиональной деятельностью, запретив редактировать и выкладывать свои публикации на им же основанный сайт Imhoclub.lv. Ведь властей предержащих очень возмущало язвительное и хирургически точное перо Алексеева. А если учесть тот факт, что под давлением латвийских спецслужб местные банки отказались иметь дело с Алексеевым, закрыв его счета, можно представить, сколь «весёлой» стала жизнь диссидента.
Член Латвийского комитета по правам человека Александр Кузьмин вопрошает: «Два года людей таскали на допросы, некоторых держали под стражей, люди тратили деньги на услуги адвокатов... Сейчас органы признали – оснований нет, не было никакого преступления. Вопрос – будут ли последствия для тех, кто вместо ловли преступников занимается использованием служебного положения, чтобы чинить помехи инакомыслящим? Для тех, кто отдавал политический заказ?»
В свою очередь, журналистка Алла Березовская предлагает: «Надо написать жалобу от "Русского союза Латвии" в Генеральную прокуратуру, МВД, Кабмин и в парламент: потребовать привлечь к ответственности за необоснованное возбуждение уголовного дела и расходы государственных средств. Подсчитать, сколько примерно было затрачено, и взыскать с виновных – это будет самый действенный способ прекратить подобного рода игры за счет налогоплательщиков!»
Однако известный правозащитник Владимир Бузаев оценивает возможность привлечь к ответственности тех, кто пытался упечь за решётку защитников русских детей, весьма скептически. По его словам, он не удивился бы, если бы в другой стране инициаторов подобного дела сняли с должности за их профессиональную некомпетентность. Но в Латвии, как отмечает В. Бузаев, такого не произойдёт. По его словам, тогда, два года назад, спецслужбы испугались повторения событий 2003-2004 гг. 16-17 лет назад латвийские власти предприняли первую попытку искоренить школы нацменьшинств и столкнулись с мощным противодействием русской общины: многотысячные митинги, марши протеста… «В СГБ решили, что протестный потенциал может перерасти в "школьную революцию" образца 2003 года, поэтому и пытались, несмотря на конституцию, задавить нас в зародыше. Давление на нас всегда будет. Однако, несмотря на это, свои права надо отстаивать, ведь в противном случае прав у нас просто не станет», – предупреждает В. Бузаев.
