В июне исполнился год с того момента, как Касым-Жомарт Токаев победил в президентских выборах в Казахстане и после скорой инаугурации стал уже не «назначенным», а демократически избранным главой государства. Собственно, именно эта дата стала основанием для большого интервью, данного К.-Ж. Токаевым газете «Ана тили» и опубликованного в переводе на русский язык международным информационным агентством «Казинформ» 25 июня. В нём нас в первую очередь заинтересовали слова президента РК, касающиеся судьбы русского языка в Казахстане.
Казнить нельзя помиловать
Особенность данного интервью в том, что газета «Ана тили», созданная ещё в 1990 году, является довольно специфической: посвящена она именно вопросам казахского языка, его проблемам, возрождению, а также вопросам казахской истории. Одно из главнейших направлений газеты – пропаганда полной казахизации страны и замена алфавита на латиницу. Разумеется, эти вопросы главе государства и стали ключевыми.
Разумеется, как дипломат и восточный человек, К.-Ж. Токаев не мог не поблагодарить газету за «последовательную защиту национальных интересов и заботу о будущем языка». Но диссонансом с общей направленностью её публикаций прозвучали его слова в защиту русского языка. «Укрепляя позиции казахского языка, не следует ущемлять статус русского языка... Наше подрастающее поколение наряду с казахским должно свободно владеть и русским языком. Это веление времени. В начальных классах школ приоритет следует отдать казахскому языку. Также необходимо обучать и русскому языку. А к изучению английского можно приступить с 5-6-х классов», – считает казахстанский президент.
Позиция человека, свободно владеющего четырьмя языками (казахский, русский, китайский, английский) и понимающего пятый (французский), вполне объяснима: человек, знающий чужие языки, более разносторонне развивается и может оценивать ситуацию не только «со своей колокольни», но и как бы с точки зрения другого народа.
Настораживает только обоснование президентом своей позиции: «Действительно, языковая проблема имеет огромное политическое значение и при неправильном обращении с ней может привести к непоправимым последствиям для государственности и безопасности граждан страны. В этом мы воочию убедились на примере Украины. Лобовая атака с целью повышения статуса государственного языка и насильственного расширения ареала его применения контрпродуктивна, поскольку может спровоцировать дестабилизацию межнациональных отношений. Кроме того, нам следует учитывать геополитический фон, в котором особняком стоит самая протяжённая в мире сухопутная граница с Россией. География – это тоже важный фактор геополитики».
Акцент, как нам представляется, поставлен неточно. Разве это правильно исходить в первую очередь не из того, что для многих граждан Казахстана, включая значительное количество этнических казахов, русский язык является родным, а лишь из опасений, что «лобовая атака с целью повышения статуса государственного языка» вызовет возможные осложнения отношений с Россией и межнациональных отношений, «как на Украине»? Осложнения потому и могут возникнуть, если игнорировать языковые интересы граждан страны, считающих русский родным.
Автор этих строк, некогда работавший на украинском предприятии, лично столкнулся с проблемой полного отсутствия технической терминологии на Украине. И не только технической, которую и до госпереворота 2014 г., и ударными темпами после него сочиняли на ходу, рождая суррогаты типа «межповерховый дротохид» (дословно – междуэтажный проволокоход) вместо «лифт» и «шухляда пэрэпихунцив» (дословно – ящик переталкивателей) вместо «коробка передач». «Рекомендованные медицинские термины» украинского новояза, словарь которого кое-кто использует в виде сборника анекдотов, вгоняет в трепет и самих украинских медиков, и тем более пациентов.
С терминологией в казахском языке ситуация ничуть не лучше, несмотря на мощную пропаганду в той же «Ана тили» усилий «изобретателей национальных терминов». Например, математических. И позиция Токаева в данном вопросе выглядит вполне разумной: «Как я сказал выше, язык – это большая политика, поэтому поспешность и шапкозакидательство могут нанести ущерб нашей государственности. В практическом плане преподавание точных наук в вузах можно оставить на русском языке. Здесь для нас полезен опыт Малайзии, где вначале решили отказаться от английского языка, но затем восстановили его статус в вузах и как средство дипломатических коммуникаций».
При этом, по мнению президента Казахстана, русский язык подлежит полному вытеснению из государственных органов, из профессиональной среды: «При назначении на государственные должности, особенно сопряжённые с общественными коммуникациями, предпочтение отдавать тем, кто наряду с профессиональными качествами хорошо владеет казахским языком. Госслужащие, не умеющие вести дискуссию и диалог на государственном языке в парламенте или на пресс-конференциях, должны стать анахронизмом».
«Прочь от Москвы»?
Проблема вытеснения русского языка в Казахстане появилась вовсе не вчера. Как и для всех советских республик, распад СССР стал отправной точкой независимого существования РК. Даже несмотря на декларативный «парад суверенитетов», прокатившийся по этим республикам в дни и после «августовского путча» 1991 г., все союзные республики, за исключением Прибалтики, продолжали подчиняться общему центру, жить по общим законам и готовиться к переподписанию Союзного договора. Возможно, так бы и случилось, не соберись в Беловежской пуще Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич, чтобы распустить Советский Союз.
На встречу в Вискулях 8 декабря 1991 г., положившую конец СССР, был приглашён и президент Казахской ССР Нурсултан Назарбаев. Но вместо Белоруссии он оказался в Москве, итоговый «беловежский» документ не подписывал. Тем не менее глава Казахстана спокойно воспринял факт распада Советского Союза, 16 декабря Верховный Совет Казахской ССР принял закон о независимости Республики Казахстан, а 21 декабря вместе с представителями других десяти постсоветских государств подписал Алма-Атинскую декларацию о целях и принципах СНГ, ставшую основой для создания нового межгосударственного объединения.
На этот момент этнические казахи составляли менее 40% населения страны, лишь немногим (менее чем на 2%) превосходя по численности русских. Тем не менее государственным языком независимого Казахстана стал казахский, а русскому был предоставлен статус лишь официального (в Казахской ССР оба языка были государственными), который может использоваться «в государственных организациях и органах местного самоуправления наравне с казахским языком». При этом даже в 2007 г., после массового отъезда из РК русских (численность за годы независимости сократилась в 1,64 раза), украинцев (сокращение численности в 2,7 раза), немцев (сокращение в 5,4 раза) и других «некоренных» народов и роста доли этнических казахов до 63%, свободно владели казахским языком лишь 74%, а русским – 84% населения страны.
Казахстан не стал исключением среди постсоветских государств и в деле вытеснения русского языка. Для этого была принята специальная программа замещения русского делопроизводства в государственных учреждениях на казахское. На 2016 г. 91% документооборота в органах исполнительной власти осуществлялось на казахском языке, существует ряд профессиональных ограничений для тех, кто в недостаточной мере владеет казахским. А с 2015 г. взят курс на перевод казахского языка с кириллицы на латинскую графику. Причём инициаторы этой программы даже не скрывают того, что основной целью данной сомнительной реформы является дальнейшее отдаление Казахстана от России ради сближения с Западом.
Любит-не любит
Но вернёмся к К.-Ж. Токаеву. Тот факт, что глава Казахстана является выпускником МГИМО и работал в МИД СССР, а затем в качестве министра иностранных дел, премьер-министра и председателя Сената РК участвовал в интеграционных процессах на постсоветском пространстве, включая СНГ, Таможенный союз и ЕАЭС, многие восприняли как «свидетельство» его «пророссийскости». Тем не менее многие его шаги на президентском посту выглядят достаточно странными, если исходить из этой предустановки.
Во-первых, под его эгидой и с его рекомендациями по персональному составу был создан Национальный совет общественного доверия (НСОД), в который вошло непропорционально много (в сравнении с реальной поддержкой их населением) оппозиционеров, выступающих за свёртывание всех интеграционных процессов и любого, даже экономического сотрудничества с Россией. Как правило, из числа националистов-русофобов, категорически выступающих за полное вытеснение русского языка в Казахстане. Вскармливаемых западными НКО и курирующими эти организации спецслужбами стран НАТО.
Во-вторых, демарш К.-Ж. Токаева на онлайн-саммите глав ЕАЭС стал основной причиной того, что «Стратегия развития ЕАЭС до 2025 г.» так и не была принята 19 мая сего года. Причём если сугубо частные возражения глав Армении и Белоруссии, касающиеся регулирования цен и тарифов на энергоносители вполне, как это и планировалось ранее, могли «вынести за скобки» итогового документа, то возражения Токаева оказались куда более разнообразными и внести изменения в заранее согласованный с представителями Казахстана (и с ним самим) текст уже не представлялось возможным.
Мало того, в его возражениях чётко прослеживается несогласие с общим курсом на расширение полномочий Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) в вопросах здравоохранения, образования и науки. Ведь в условиях вытеснения русскоязычных из всех сфер государственного управления, усиленной казахизации образования, науки, здравоохранения, перевода казахского языка на латиницу такая мера, как контроль надгосударственного органа и выработка им общих рекомендаций для всех членов ЕАЭС, – нож в сердце казахских националистов и тормоз для процесса построения этнократического казахского государства. Хотел или нет казахстанский президент, говоря, что это «приведёт к отторжению Стратегии национальным общественным мнением», но он подыграл именно националистам.
В-третьих, именно после избрания К.-Ж. Токаева на пост президента РК произошло существенное смягчение отношения руководства страны в вопросе преследования ряда экстремистов и экстремистских организаций, более лояльным стало отношение к финансируемым из-за рубежа (не из России, естественно) «правозащитным», «благотворительным религиозным» и «просветительским» центрам и организациям (кстати, тоже активно выступающим против применения русского языка в любом статусе). Именно они, активно поддерживаемые США националистические, «религиозные» и «демократические» оппозиционеры, выступают против ряда совместных российско-казахстанских проектов (например, против строительства «Росатомом» АЭС в Казахстане), именно на их совести волна антикитайских протестов, прокатившихся недавно по РК.
***
Ещё «железный канцлер» Отто Бисмарк говорил, что политика – это искусство возможного. И хочется надеяться на то, что на первом году своего президентства Касым-Жомарт Токаев ещё не ощутил возможности изменить положение дел с насильственной казахизацией своей страны. А его слова о недопустимости «лобового» вытеснения русского языка из жизни Казахстана по мере укрепления его положения как главы государства будут означать недопустимость лишать миллионы людей, включая и этнических казахов, возможности учиться, общаться в государственных органах, использовать в работе их родной язык – русский. Будучи дипломатом, он прекрасно знает, сколько в мире стран с двумя, тремя и более государственными языками.
