Сохранится или нет единственная прямая российско-грузинская переговорная площадка, известная в политическом и дипломатическом обиходе как формат Абашидзе-Карасин, или Пражский формат? Продолжит ли он существование в изначальных рамках или же наполнится новым содержанием в связи с меняющейся международной и региональной конъюнктурой?
Эти и сопряженные с ними вопросы постоянно встают на повестку дня, когда приходит черед новой встречи двух бессменных участников этого формата, и после каждой встречи делаются скудные заявления, которые приводят в очередное уныние политический класс Грузии.
Понять это уныние, с одной стороны, можно, а с другой – трудно. Можно потому, что у части грузинского политического истеблишмента, видимо, тлела и тлеет надежда, что рано или поздно этот формат откроет путь к существенным политическим подвижкам в двусторонних отношениях. А трудно потому, что российское руководство неоднократно заявляло: пересматривать свое признание отколовшихся регионов Грузии оно не собирается ни при каких условиях и двусторонние отношения должны строиться с признанием новых реальностей.
Известные события в Грузии 20-21 июня 2019 года значительно отбросили назад и без того весьма сложные российско-грузинские отношения, в которых к тому времени появились признаки потепления на уровне экономических и гуманитарных связей. Во многом этого удалось добиться благодаря формату Абашидзе–Карасин (естественно, при политической воле руководств обеих стран), где обсуждается широкий спектр гуманитарных и торгово-экономических вопросов, а иногда за рамками переговорного мандата затрагиваются и другие темы, вызывающие взаимную озабоченность. В частности, предметом обсуждения стали претензии РФ к исследовательскому центру общественного здравоохранения Ричарда Лугара около Тбилиси.
Как известно, формат спецпредставителей правительств РФ и Грузии был создан после смены власти в Грузии в 2012 году, когда пришедшая к власти партия «Грузинская мечта» (ГМ) поставила одним из приоритетов снижение градуса напряженности с Россией, которая балансировала у опасной черты. И надо отдать должное правительствам обеих стран, что они подобрали для этого сложного формата наилучших кандидатов – тогдашнего заместителя министра иностранных дел РФ Григория Карасина и специального представителя премьер-министра Грузии по вопросам отношений с Россией известного дипломата Зураба Абашидзе. Именно с ними связана весьма значительная доля в достижении тех результатов, которые налицо, которые можно увидеть, потрогать и самое главное измерить и сравнить. И это несмотря на то, что Григорий Карасин в сентябре 2019 г. ушел из МИД, став сенатором, тем не менее, по поручению руководства России он продолжает участие в работе формата.
Согласно данным «Левада-центра», если в 2006-2013 гг. Грузию называло наиболее недружественной к России страной 44-62% россиян, то в 2017-2019 гг. этот показатель упал до 8-11%. Во всех социологических опросах, проведенных в Грузии за последние 10 лет, несмотря на то что большинство респондентов называло Россию главной угрозой, они же выступали за решение проблемных вопросов путем прямого диалога с северным соседом. Согласно проведенному в августе соцопросу Международного республиканского института США (International Republican Institute), более половины опрошенных высказались за диалог с РФ.
По словам Зураба Абашидзе, с 2012 года по сегодняшний день Грузия отправила в Россию продукцию на полтора миллиарда долларов, и этот формат способствовал развитию туризма, транспортных связей. По официальным данным, Россия, торговые-экономические отношения с которой были практически свернуты за время правления Михаила Саакашвили, стала третьим по величине внешнеторговым партнером Грузии. За 2019 год её посетили 1,58 млн россиян, что на 14,6% больше, чем за тот же период 2018 года. Если эти цифры перевести на количество людей и семей в Грузии, получивших от этого реальные и внушительные доходы, можно понять и динамику изменения настроений общества. В международной практике немало примеров того, как развитие людских контактов и гуманитарно-экономических связей становилось ключом к разрешению конфликтов и решению сложных проблем.
В Грузии есть сторонники сохранения формата Абашидзе–Карасин, и это те трезвомыслящие политики и эксперты, которые осознают необходимость сохранения указанного канала общения с Россией: ведь по большому счету Грузия заинтересована в нем больше, чем Россия.
Примечательно, что и западные партнеры Грузии, правда нехотя, но соглашаются с необходимостью поддержания формата, видя в нем один из способов предотвращения осложнений в российско-грузинских отношениях, которые в данный момент, на фоне более острых и приоритетных проблем, тем более вредны.
23-я по счету встреча З. Абашидзе и Г. Карасина прошла в Праге 28 ноября прошлого года, после почти полугодовой паузы. На этой встрече, по словам Абашидзе, внимание российской стороны было обращено «на защиту прав человека и сложную с гуманитарной точки зрения ситуацию в Абхазии и Цхинвальском регионе». Формально эти вопросы не предусмотрены повесткой формата. Хотя именно эта встреча сыграла немаловажную роль в освобождении врача Важи Гаприндашвили, задержанного югоосетинскими властями за переход разделительной линии в зоне конфликта.
Очевидно также, что для многих грузинских бизнес-структур формат Абашидзе–Карасин является важным подспорьем, поскольку именно там внимание российской стороны обращается на защиту интересов и решение проблем грузинских компаний, имеющих торговые и транспортные отношения с Россией, включая прямое авиасообщение, которое прервано уже более года назад.
Грузинские политические и экспертные круги, стоящие на антироссийских позициях, неоднократно подвергали нападкам формат Абашидзе–Карасин. С момента его создания они призывали к вынесению за его рамки обсуждение политических вопросов, утверждая, что расширение формата невозможно, что ошибочными, а значит, и неприемлемыми являются все те форматы, где Грузия остается с Россией один на один. Например, партия «Европейская Грузия», представленная в парламенте крупнейшей оппозиционной фракцией, говорит, что все переговоры между нашими двумя странами должны быть перенесены в рамки Женевского формата, пусть даже по отдельному каналу. Говорят, что интенсификация торгово-экономических отношений между Россией и Грузией, в которой ключевую роль играет формат Абашидзе–Карасин, способствует чрезмерной экономической привязке Грузии к России, которая впоследствии может отразиться и на внешнеполитических ориентирах государства. При этом оппоненты сквозь зубы признают, что немедленное свертывание формата было бы нецелесообразно.
Как известно, эффективность переговорных форматов оценивается измеряемыми результатами. Длящиеся более 10 лет Женевские международные дискуссии (ЖМД) похвастаться такими результатами не могут, в отличие от формата Абашидзе–Карасин. За 44 раунда ЖМД ощутимого прогресса ни по одному пункту не достигнуто. Это заставило грузинскую сторону вслух заговорить о необходимости пересмотра этого формата.
Тем не менее очевидно, что и формат Абашидзе–Карасин начинает исчерпывать себя, хотя после отката назад в российско-грузинских торгово-экономических отношениях с прошлого года и приостановления воздушного сообщения работы по восстановлению прежнего уровня контактов прибавилось.
И российская, и грузинская стороны стремятся выжать из формата Абашидзе–Карасин дивиденды, исходя из собственных интересов. Такое прагматично-потребительское отношение, с одной стороны, объяснимо, но с другой – оно предопределяет истощение формата, что, собственно, и происходит. Пересмотр формата в сторону повышения его уровня, расширения состава и поэтапного включения в его повестку и политических вопросов помог бы наполнить его плотью и кровью и обозначить более конкретные маркеры результатов в средне- и долгосрочной перспективе.
Правда, чтобы этого достичь, сторонам, видимо, нужно как минимум перестать быть заложниками внутренней и внешней политической конъюнктуры.
_________________________
Заал Анджапаридзе – политический аналитик, учредитель и руководитель НПО «Свободные граждане» (Грузия)
