Омбудсмен ДНР, представитель республики в Минской подгруппе по гуманитарным вопросам Дарья Морозова 12 февраля в очередной раз сообщила о нежелании республики к новым обменам военнопленными до тех пор, пока украинская сторона не выполнит своих обязательств по процессуальной очистке ранее освобождённых пленных.
«Обращаю внимание: мы добиваемся от украинской стороны выполнения обязательств по процессуальной очистке уже более 12 месяцев. Нашу позицию в этом вопросе поддерживает координатор от ОБСЕ. Однако в ответ представители Киева в основном просто отмалчиваются, […] нет понимания, как долго Украина намерена продолжать саботаж. При этом именно от Киева и его позиции на переговорной площадке сегодня зависит как развитие темы обмена, так и будущее Минского процесса в целом», – заявила Морозова.
Вполне вероятно, что стороны не могут найти консенсус по данному вопросу отнюдь не только из-за отсутствия процессуальной очистки – в предыдущих обменах участвовали десятки граждан ЛДНР, россиян и жителей Украины, которых Киев якобы просто выпустил под домашний арест с тем, чтобы сразу после обмена вновь подать их в розыск.
Помимо амнистии для всех участников обмена, есть куда более серьёзные факторы, вызывающие недовольство в Луганске и Донецке. В первую очередь это кандидатуры тех, кого в Киеве вносят в списки на обмен. Как правило, Украина старается отправить в ЛДНР не ополченцев или политзаключённых, которые действительно участвовали в тех или иных протестных акциях. Вместо них в списки вносят заключённых – однофамильцев тех, кого подавали на обмен республики. Порой в списки попадают абсолютно случайные люди, причём не всегда по своей воле. Потом на линии разграничения они просят представителей ОБСЕ вернуть их в тюрьму, а украинская сторона радостно отчитывается о «сепаратистах, отказавшихся ехать на территорию ЛДНР».
Не менее распространённая практика – обменивать тех, кому осталось до конца срока всего несколько месяцев, а порой и несколько дней (во время обмена 2017 года один из собратьев по несчастью был освобождён за два дня до обмена и вынужден был в ожидании обмена ночевать у друзей). Киев старается максимально вместо ополченцев внести в список более или менее «случайных» людей, осуждённых за посты в социальных сетях, советскую символику и т. д.
Также среди лиц, которых Украина пытается обменять на своих боевиков, часто встречаются заключённые родом из Донецка и Луганска, осуждённые по криминальным статьям, которым специально для последующего обмена дополнительно инкриминируют так называемые политические» статьи. К сожалению, в прошлых обменах присутствовало немало откровенных уголовников, которые уже в ЛДНР попытались жить привычной для них жизнью. Из той группы людей, с которыми автор статьи освобождался из плена 27 декабря 2017 года, уже к лету 15 человек оказались в местах не столь отдалённых.
Впрочем, из тех, кому удалось освободиться из украинского плена, вернуться к нормальной жизни удаётся далеко не всем. Республиканские власти предоставляют освобождённым из плена людям кров, минимальное медицинское обеспечение и даже немного поддерживает их финансово, однако, к сожалению, до сих пор не решён вопрос психологического сопровождения и ресоциализации. А психологическая помощь, учитывая через что пришлось пройти бывшим ополченцам и политическим заключённым, бывает критически важна.
Автор с известным конструктором и танкостроителем Юрием Апухтиным
Скажем прямо – многие, проведя в застенках и тюрьмах годы (причём в пониженном статусе – стараниями СБУ к «сепарам» в украинских тюрьмах отношение достаточно негативное), оказываются не способными вернуться в общество. Некоторые вновь оказываются в тюрьмах или ведут асоциальный образ жизни. Многие до сих пор живут в пунктах временного размещения – общежитиях, выделенных для проживания тем, кто лишился жилья в связи с боевыми действиями или же попал в ЛДНР впервые. Последним приходится тяжелее всего: многие из тех, кто прошёл обмен, оказываются в Луганске или Донецке в полном одиночестве. И если у молодых людей есть возможность поехать на заработки в Россию или подписать контракт с Народной милицией, то пожилым или тем, кто потерял в украинских застенках здоровье, приходится очень непросто.
Всё, что на сегодняшний день республики готовы предоставить прошедшему процедуру обмена (и несколько месяцев проверки МГБ) человеку – внутренние документы, минимум медицинской помощи, место в общежитии и 10-15 тыс. рублей «подъёмных». Для тех, кому приходится начинать жизнь буквально с нуля, этой помощи явно недостаточно.
В такой ситуации оказалась Надежда Козлова из города Часов Яр (сейчас на оккупированной Украиной территории). В ноябре 2014 года девушка подорвала гранатой себя и двух пытавшихся изнасиловать её украинских военнослужащих. Насильники погибли, а Надежда потеряла кисть, взрывом также раздробило ноги. Находясь в Мариупольском СИЗО, девушка родила. Её перевели в Черноморскую исправительную колонию для беременных и молодых матерей в Одесской области. В колонии её надолго разлучили с новорожденной дочкой; из-за тягот режима начался остеомиелит.
К счастью, когда в январе 2018 года Надежда Козлова оказалась в Донецке, врачам Республиканской травматологической больницы удалось спасти ей левую ногу, однако самостоятельно передвигаться Надежда практически не может. На сегодняшний день девушка проживает в пункте временного размещения в Донецке. Молодая мама выживает на пенсию по инвалидности и пособие по уходу за ребенком – всё вместе немногим более 7 тыс. рублей. Надежде нужны новые операции и протезы, но денег едва хватает на жизнь. Вся надежда на волонтёров, однако в последние годы ручеек благотворительной помощи становится всё уже…
Бывают, конечно, истории со счастливым концом. Отставной подполковник Вячеслав Жук (позывной Тайга) в 2014 году работал в городской администрации Полтавы. В силу возрастных ограничений Вячеслав не мог вступить в ополчение, однако нашёл другой, куда более значимый способ помочь республикам – он сообщал в Донецк о вылетах украинской боевой авиации с находящегося неподалёку аэродрома. Одному Богу известно, сколько жизней спас Вячеслав – уже к августу украинские ВВС понесли такие потери, что использование авиации пришлось прекратить.
Вячеслав Тайга Жук
На беду, СБУ вычислило героя, в сентябре 2015 года его арестовали, и жизнь на долгие годы превратилась в бесконечный кошмар. В Донецке после обмена пенсионер оказался 27 декабря 2017 года один-одинёшенек – в прошлый раз в Донбассе он был ещё в 1980-х. К счастью, история о той помощи, которую он оказывал ЛДНР и за которую заплатил свободой и здоровьем, стала достоянием общественности, и на какое-то время Вячеслав стал местной знаменитостью. Ему помогали военные и гражданские; порой люди просто приходили пообщаться, познакомиться с ним. Уже через год после обмена Вячеслав Жук, как отставной офицер Советской армии, получил российское гражданство и достойную пенсию, проживает в Ростовской области. Повезло, что история Вячеслава стала достоянием общественности, в противном случае жить бы ему в пункте временного размещения ещё очень долго…
Людям, которые освобождаются из украинского плена, но не имеют в ЛДНР ни кола, ни двора, приходится в прямом смысле слова беречь каждую тряпку. Иногда помогают волонтёры, иногда – Красный Крест, однако помощь эта едва ли может удовлетворить ежедневные человеческие нужды и потребности. Порой кажется, что таким образом правительство республик «стимулирует» прошедших обмен идти в Народную милицию. Благо вербовщики появляются уже в первые дни.
Впрочем, для кого-то армия становится не обузой, а призванием. Артём Лепс попал в украинские застенки ещё в июне 2014 года за то, что распространял газету «Новороссия». Благодаря помощи друзей, ранее вступивших в ополчение, оказался участником самого первого обмена, состоявшегося в сентябре 2014-го. За неимением альтернативы Артём вступил в ополчение (в те дни Народная милиция только формировалась) и нашёл себя. Недавний торговый агент оказался в аду Донецкого аэропорта, затем последовали Фащевка и Никишино, Дебальцево и другие горячие точки. Лепс провёл на передовой в буквальном смысле годы – к счастью, без серьёзных травм и ранений. Служит он и сегодня – снова на передовой, причём в звании майора. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Артём Лепс (слева) и Одесса (лицо скрыто из соображений безопасности)
К сожалению, просто вырваться из украинских застенков порой оказывается недостаточно – многие оказываются не в состоянии вернуться к нормальной жизни после перенесённых издевательств и пыток, а потому ещё долго страдают от посттравматического синдрома. В Луганске и Донецке, увы, на сегодняшний день нет ни одной программы, направленной на реабилитацию и ресоциализацию людей, прошедших через украинские тюрьмы. Что удивительно, учитывая, что через большие и малые обмены (часто стороны обмениваются малыми партиями военнопленных по 5-10 человек) прошло множество защитников Донбасса и его идейных сторонников.
Однофамилец автора, по совпадению побывавший в том же СИЗО и даже по той же статье, Владимир (позывной Сосна) – редкий пример несгибаемости. Освободившись в 2014 году из украинского плена, узнал, что родной дом и всё имущество находится на подконтрольной Украине территории и всё, что было можно, разграбили мародёры из ВСУ. К счастью, Владимир не пал духом и сегодня является одним из руководителей питомника «Ёлы-палы» под Самарой – одного из лучших в своём роде предприятий. К сожалению, это скорее исключение, чем правило.
Владимир Сосна (слева)
Кому-то достаточно вновь обретённой свободы – дальше человек сам становится на крыло и больше ему не нужно никакой помощи. Однако для многих возврат к нормальной жизни оказывается слишком долгим и болезненным. Хочется верить, что в Луганске и Донецке, наконец, поймут, что помощь недавним военнопленным – вопрос сложный и комплексный, требующий серьёзной работы.
Впрочем, для этого нужно начать ценить своих сторонников, ценить людей и их лояльность. А этому республикам ещё предстоит научиться.
Читайте нас в: Яндекс.Дзен и Telegram
