Буквально в каждом союзе, от межгосударственного до семейного, непременно возникают противоречия, которые либо решаются компромиссами, либо ведут к его распаду. Всё зависит от стремления сторон решить эти противоречия: если союз им ценен (выгоден), то выход из сложившейся ситуации будет найден с его сохранением. Если одна или обе стороны настроены на разрыв, то, сколько усилий ни прилагай, итогом он, разрыв, и станет.
Бизнес хочет господдержки
В первых числах марта председатель Коллегии Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Михаил Мясникович совместно с председателем правления Национальной палаты предпринимателей Республики Казахстан «Атамекен» Аблаем Мырзахметовым провели в Нур-Султане встречу с казахстанским бизнес-сообществом. На ней были подняты острые для казахстанского бизнеса вопросы, связанные с членством РК в Евразийском экономическом союзе.
Несмотря на то, что создание Таможенного союза, а затем и объединение ряда постсоветских государств в ЕАЭС привели к активизации торговли между этими странами и росту их экономик, «притирка характеров» не обошлась без трудностей. Причём, как зачастую случается, под влиянием внешних факторов. Например, на указанной встрече был упомянут больной для Казахстана «транзитный конфликт», связанный с торговлей товарами, включёнными Россией в «санкционный» список в ответ на санкции, наложенные на РФ. Тема не новая, с подобными противоречиями уже сталкивались интересы Москвы и Минска, но теперь они «вылезли» и в российско-казахстанских отношениях.
Участники встречи в Нур-Султане подняли и другие вопросы. В частности, проблемы цементной отрасли, применение мер защиты внутреннего рынка, вопрос торговли ломом черных металлов, а также экспорта казахстанского угля. Был отмечен значительно более низкий уровень поддержки реального сектора экономики в ЕАЭС, чем в странах Запада или Японии. Так по официальным данным в Армении эта поддержка составляет 3,5% от ВВП, в Беларуси – 1,9%, Казахстане – 9%, Кыргызстане – 7,4%, России – 6,5%, в то время как этот показатель в США – 19,2%, ЕС – 10,6%, в том числе в Германии – 38,9%, Франции – 23,5%, Италии – 42,3%.
Разумеется, «голые» цифры не учитывают специфики экономик указанных стран, поскольку в США и Евросоюзе действуют мощнейшие программы поддержки отечественных производителей, недоступные государствам ЕАЭС из-за ограничений, наложенных на них в связи с вступлением в ВТО. Таким способом «золотой миллиард» обеспечил себя неконкурентными преимуществами в борьбе за рынки сбыта.
В частности, Единая сельскохозяйственная политика Евросоюза, призванная ограничить импорт продуктов питания для защиты собственных производителей, предусматривает расходование 46,7% бюджета ЕС на субсидирование сельскохозяйственных программ. Схожие по назначению программы действуют в США в области сельскохозяйственного машиностроения, перекрывая импорт: с ними столкнулись не только белорусские тракторостроители, но и казахстанские потребители техники марки «Джон Дир», конкурирующей на рынке РК с аналогичными тракторами и комбайнами других производителей.
«Верные кормильцы» с Запада – за сырьевой импорт из РК.
А Казахстан это устраивает?
Если бизнесменов волнуют конкретные проблемы, решения которых они ждут, не отказываясь от сотрудничества в рамках Евразийского союза, то провластные СМИ после прошедших в январе парламентских выборов уже заговорили о том, что для Казахстана «ЕАЭС – чемодан без ручки». При этом близкие к правительству республики аналитики в своих обзорах ненавязчиво объясняют, что с Евросоюзом и США Казахстану сотрудничать куда выгоднее, чем со странами ЕАЭС. Вплоть до холопского величания Европы «верным кормильцем», а также воспевания инвестиций из США и ЕС не в высокотехнологичное производство, а в сектора казахстанской экономики, специализирующиеся на сырьевом экспорте с самым низким уровнем передела. Любое упоминание о сотрудничестве с Россией и Евразийским союзом подаётся исключительно в негативном ключе, в отличие от пропаганды взаимоотношений с государствами, которые Турция пытается вовлечь в проект создания Великого Турана. То есть казахстанским обывателям и предпринимателям подаётся чёткий сигнал о возможности разворота РК «спиной» к России и ЕАЭС.
Мотивируется это всё значительно большим объёмом торговли Казахстана с европейскими странами, чем со странами экс-СССР (32,6% – у Европы, 27,6% – у стран СНГ и 22,2% – у государств ЕАЭС). США «нравятся» казахстанским проправительственным аналитикам не столь торговыми показателями (доля торговли с США составляет всего 2% от объёмов внешнеторгового оборота РК), сколько «солидным дипломатическим багажом Джо Байдена».
Второй антиЕАЭСовский тезис – отрицательное торговое сальдо данного направления. По казахстанским данным, положительное сальдо фиксируется лишь в торговле с Киргизией. При этом как с Россией, так и с Евразийским экономическим союзом в целом торговое сальдо – отрицательное (в 2020 г. торговля РК с РФ «ушла в минус» на 8,9 млрд долларов), в то время как с Турцией и Европой оно положительное. И оказывается, настолько, что все потери в торговле с Россией компенсируются поставками сырья в ЕС.
Другой разговор, что Казахстан вывозит в Европу преимущественно сырьё (поставки только нефти доходят до 80% экспорта в ЕС), а покупает готовую продукцию, в то время как 8,43% экспорта в Россию составляют машины, оборудование и транспортные средства, 14,61% – продукция химпрома, 25,25% – металл и металлоизделия, 6,53% – продукты питания.
Наметившийся «разворот» от покупателя продукции с более высокой степенью переработки к покупателям сырья сигнализирует ещё и о том, что казахстанская экономика просто «не потянула» проводившийся предыдущей властью курс на модернизацию производства. А во властных кругах Казахстана, видимо, возобладали сторонники ставки не на прогресс высокотехнологичных отраслей, а на сырьевую, а стало быть – деградационную, колониальную модель экономики страны. И кому от этого выигрыш?
Проблемы есть, проблемы надо решать
Среди жалоб казахстанского бизнеса в адрес «северного соседа» – непропорционально малый, по его мнению, объём российских инвестиций в экономику Казахстана. Упрёк совершенно справедливый, учитывая то, что РФ является экспортёром № 1 для РК. Однако и этому есть объяснения, лежащие не только в экономической, но и в гуманитарной сфере.
Во-первых, после 1991 г. из-за разрыва преемственности поколений идёт непрерывное падение квалификации казахстанских специалистов, а снижение уровня преподавания уже привело к тому, что даже казахстанские бизнесмены отказываются принимать на работу сотрудников с казахстанскими же дипломами. Во-вторых, при великолепном в сравнении с Россией уровне цифровизации, достигнутом в области статистических данных о предприятиях, потенциальных инвесторов из РФ отпугивают отказ от привычного им русского языка, а также грядущий переход на латиницу, который одномоментно превратит даже высококлассных, опытнейших специалистов в полуграмотных «пользователей языка». Не говоря уже о кумовстве и коррупции, которыми славятся казахстанские чиновники низшего и среднего звена, а также государственной поддержке радикального национализма (не новый ли президент РК пригласил в Национальный совет общественного доверия ярчайших русофобов и противников членства Казахстана в ЕАЭС?).
Помимо последствий коронавируса, неприятным сюрпризом для казахстанского бизнеса стала недооценка конкурентных возможностей России. В частности, ряд государственных программ правительства Казахстана в области сельского хозяйства (например, программа развития свиноводства) разрабатывался в расчёте на значительный объём экспорта в Российскую Федерацию. В реальности к моменту перехода этих программ к заключительному этапу реализации Россия не просто вышла на самообеспечение продуктами питания, но и превратилась в их экспортёра. Не исключено, что в ближайшее время развернётся конкурентная борьба между российскими и казахстанскими производителями семян пшеницы, поскольку РФ приступила к реализации соответствующей программы, призванной заместить импортные семена отечественными.
Подтвердил возможности усиления конкуренции и председатель Коллегии ЕЭК. «Союз может в ближайшем будущем столкнуться с ещё более серьёзной конкуренцией на товарных рынках, чем до кризиса. Вопрос стоит не в том, чтобы спасти экономику сегодня, а подготовить её технологическую трансформацию к завтрашнему дню», – сказал Михаил Мясникович.
Как жить дальше?
Желание казахстанского бизнеса видеть перспективы ЕАЭС и ощущать обратную связь с руководством Союза абсолютно понятно. И, следует отметить, вопреки противникам членства РК в Евразийском союзе, обратная связь действует. На основе предложений участников встречи с казахскими бизнесменами была сформирована карта индустриализации ЕАЭС, в которую вошли 185 крупных инвестиционных и значимых проектов, охватывающая 21 подотрасль более 550 технологических направлений.
По Казахстану в эту карту включены 12 проектов на сумму 44,4 млрд долларов. Воплощать в жизнь данные проекты предполагается путём создания совместных евразийских компаний. Правда, ни организационно-правовые формы, ни источники финансирования проектов ещё не определены (предложения должны будут внести госорганы и бизнес Казахстана). Главное – чтобы стремление казахстанского руководства лечь на «новый» курс, традиционно для постсоветского пространства именуемый «прочь от Москвы», не помешало их реализации в процессе погони за благосклонностью «верных кормильцев».
Читайте нас в: Яндекс.Дзен и Telegram
