В свой юбилейный год Киргизстан на республиканском уровне отмечает 120-летие со дня рождения выдающихся киргизстанцев, чьи свершения задали вектор развития молодой среднеазиатской республики и чьи заслуги в свое время определили судьбу киргизского народа. Яркой звездой в этой плеяде горит имя Касыма Тыныстанова – выдающегося поэта, ученого-филолога, общественного и государственного деятеля, яркую и талантливую жизнь которого оборвала кипа профессиональных доносов.
Касым Тыныстанов родился 10 сентября 1901 года в селе Чырпыкты, расположенном на северном побережье озера Иссык-Куль, в семье малоземельного дехканина Тыныстана Маркатаева. С 1909 по 1912 год обучался арабской грамоте у местного муллы, в 1913 году поступил в новометодное медресе в городе Пржевальске (ныне – Каракол). «В эти духовные школы, организуемые при мечетях, – напишет он позже, вспоминая о том, каким огромным в то время у него было желание учиться в русской школе, – шло трудящееся население в силу своей забитости и, таким образом, бессознательно попадало в духовный плен Корана».
Детская мечта Касыма Тыныстанова сбылась в 1915 году, когда отец определил его в русско-туземную школу-интернат в селе Сазановка (ныне – Ананьево), где он начинает осваивать русский язык, арифметику, историю и географию. Но по истечении года обстоятельства вносят свои коррективы в ход истории и человеческие судьбы, и в 1916 году Касым вместе со своими родителями бежит в Китай, в окрестности города Кульджи. Лишь вернувшись в 1918 году на родину – уже в Туркестанскую Автономную Советскую Социалистическую республику в составе РСФСР, охваченный предчувствием эпохальных перемен, он снова берет под контроль свою судьбу и отправляется пешком в Ташкент с твердым намерением поступить в Казахско-киргизский институт просвещения.
В стенах этого учебного заведения, игравшего в 20-е годы XX столетия первую скрипку в деле формирования киргизской и казахской национальной интеллигенции, К. Тыныстанов, по словам его современников, проявляет незаурядные способности: пишет стихи и поэмы, активно публикуется в казахских газетах и журналах, пробует себя как драматург и углубленно изучает киргизский язык, мечтая вывести его на качественно новый уровень своего развития и сделать его языком искусства, науки и техники. Такой шанс он получает в 1923 году, оказавшись в эпицентре просветительской работы в Кара-Киргизской автономной области – в Академическом центре Отдела народного образования.
Первым профессиональным шагом Тыныстанова становится реформа арабского алфавита, в ходе которой тот был максимально адаптирован к фонетическим нуждам киргизского языка. В 1924 году на основе реформированной графики киргизским языковедом Ишеналы Арабаевым был подготовлен первый киргизский букварь, началось обучение на киргизском языке в национальных школах республики, вышел первый номер киргизской газеты «Эркин Тоо» и была организована запись эпоса «Манас».
Однако спустя год, будучи уже в должности председателя Кара-Киргизской научной комиссии при Областном отделе народного просвещения и наблюдая критически низкие темпы повышения уровня грамотности среди коренного населения, Тыныстанов поставил вопрос о ликвидации использования арабского алфавита и переходе на латиницу. «После упорных боев с буржуазными националистами, возглавлявшимися Арабаевым, – писал он в своем историческом очерке «Десять лет борьбы за новый алфавит в Киргизии», – совещание постановило: “С мнением Тыныстанова согласиться”».
9 сентября с. г. президент Садыр Жапаров возложил цветы к памятнику Касыма Тыныстанова на родине поэта в селе Чырпыкты
В марте 1927 года Касыма Тыныстанова выдвигают на должность народного комиссара просвещения Киргизской АССР. На новом посту он посвящает себя изданию литературы на новом алфавите, подготовке педагогических кадров и строительству общеобразовательных школ. Работа осложняется начавшейся в республике охотой на киргизских националистов, повлекшей за собой усиление цензуры и активизацию мастеров эпистолярно-публицистического жанра, то и дело обнаруживавших в написанных Тыныстановым учебниках попытки «протаскивания бай-манапской идеологии».
Показательный случай произошел в 1929 году, когда киргизский писатель и поэт Аалы Токомбаев обнаружил в учебнике Тыныстанова пословицу «Ороодо даның болсо, короодо малың болот» и, буквально переведя ее как «Зерно в яме – скот в загоне», обвинил составителя в поддержке кулаков, закапывавших хлеб в землю, и попытке перечеркнуть усилия партийных лидеров справиться с кризисом хлебозаготовок 1928 года. После ряда таких эпизодов в 1930 году нарком просвещения Киргизии был вынужден подать в отставку и на год оставить преподавательскую и научную деятельность.
Справедливости ради стоит отметить, что «методом дословного перевода» грешил и сам Тыныстанов, когда речь шла о тех, кому он не симпатизировал. В 1927 году он подготовил разгромную рецензию на первый поэтический сборник Аалы Токомбаева «О Ленине», отметив, что, «кроме извращения ленинизма» тот «в себе ничего не содержит». Поводом стал следующий сделанный им перевод одного из стихов: «Смерть потащила Ленина за грудки, согнулась нога пролетариата, опирающегося на него». Смысловой перевод между тем был следующим: «Смерть безжалостно поступила в отношении вождя, в связи с чем пролетариат лишился своей опоры».
В 1931 году Касым Тыныстанов вернулся в науку, где на него тут же повесили ярлык «алашевца». Фактов, подтверждавших его причастность к Алаш-Ордынской организации, стремившейся в годы революционного лихолетья к созданию на территории Средней Азии казахско-киргизского национально-территориального образования, не было, поэтому в поисках доказательств детальному изучению подверглась ранняя лирика поэта – стихотворения, вошедшие в изданный с 1920 по 1924 год в Москве двуязычный двухтомный «Сборник стихов Касыма».
Возглавил ряды «разоблачителей» Аалы Токомбаев. Проведя литературоведческий анализ следующего отрывка из стихотворения «Заря»: «Светлая с востока началась заря, / Проснулись от сна всевозможные животные / От радости, что освободились от темной ночи / Животный мир поет песню», – исследователь заключил: «Начинающаяся заря с Востока – заря Алаш-Орды. Темная ночь – это господство Николая (и сам и Алаш-Ординцы это так понимают). После низвержения царя алаш-ординцы (национальные буржуа) приступили к созданию “Алашского ханства”. Во времена Керенского было создано ханство Алаш-Орда (засветила долгожданная заря с востока). Ханство Алаш стало существовать и господствовать».
Вопреки нездоровой атмосфере, сложившейся вокруг Тыныстанова в 30-е годы XX века, это время оказалось самым продуктивным за всю его короткую жизнь. Он издал «Словарь терминов по языкознанию», не без научной поддержки своих соратников К.К. Юдахина и Е.Д. Поливанова подготовил «Проект орфографии киргизского литературного языка», опубликовал морфологию и синтаксис киргизского языка, занимался преподавательской деятельностью. Но невзирая на его заслуги, в марте 1933 года постановление Киробкома ВКП(б) рекомендует Тыныстанову покаяться и «выступить с критикой и осуждением своих ошибок».
В июне того же года в газете «Кызыл Кыргызстан» Тыныстанов публикует статью «Мой путь, мое творчество, мое лицо», где признает законность выдвинутых в его адрес обвинений. «До вступления в ряды партии мои художественные произведения (См.: «Сборник моих стихов») были насыщенны антикоммунистической идеологией, – писал он. – До 1922 г. я воспевал идеи контрреволюционной партии Алаш-орды, призывая казаков (казахов. – О.Б.) и киргиз к национальному объединению и призывая развиваться по пути буржуазному вне Советского Союза, вне руководства пролетариата и его партии. В 1922 по 1924 гг., отмежевываясь от лозунга алаш-ординцев об объединении казаков и киргиз, я воспевал бай-манапскую, узконационалистическую идею о самостоятельном развитии киргизской нации, опять-таки по пути буржуазному, идеализируя при этом прошлые времена, времена военных феодалов».
И на этом можно было бы поставить точку, если бы не временные несоответствия: 5 марта 1920 года партия «Алаш-Орда» была ликвидирована большевистским Военно-революционным комитетом по управлению Киргизским краем. Признание Тыныстанова оказалось всего лишь насмешкой, которую его оппоненты (а их было немало), увы, не заметили.
В 1935 году Касым Тыныстанов в качестве старшего научного сотрудника Киргизского научно-исследовательского института культурного строительства был включен в группу обработчиков и переводчиков готовившегося к изданию к январю 1936 года на киргизском и русском языках эпизода из эпоса «Манас» под названием «Великий поход». В том же году в городе Фрунзе (ныне – Бишкек) прошла первая научная конференция по изучению эпоса «Манас», участники которой – переводчики и местная партийная верхушка, опираясь на марксизм, пытались выяснить, является ли киргизский эпос народным сказанием или буржуазно-националистической пропагандой эксплуататорских классов, и определиться с принципами перевода тех фрагментов, которые не отвечали интернациональной, атеистической идеологии Страны Советов.
Главный доклад сделал профессор Касым Тыныстанов. Отвечая на вызовы своих оппонентов, он подтвердил, что в отдельных частях «Манаса», действительно, красной нитью проходит сочетание «буржуазного национализма с велико-киргизским шовинизмом», но этот факт меркнет перед исторической ценностью народного эпоса и не должен быть вытеснен современной идеологией. Заявление было расценено как контрреволюционное, подтверждающее его «алаш-ордынские» взгляды.
В ноябре 1937 года бюро ЦК ВКП(б) Киргизии приняло решение: «…ввиду того, что разработка старого текста велась вредительски, издание “Манаса” приостановить до окончательного редактирования и утверждения комитетом».
В это же время первым секретарем ЦК ВКП(б) Киргизии М.К. Аммосовым была получена докладная записка от имени директора НИИКЯП А. Валитова. Она стала последней в кипе доносов на основоположника киргизской письменности. «Научно-исследовательский ин-т киргизского языка и письменности, – говорилось в ней, – за время своего десятилетнего существования не справился с возложенными на него задачами благодаря засоренности состава ин-та, разлагающей работе ТЫНЫСТАНОВА и ПОЛИВАНОВА…»
К этому моменту оба уже были арестованы. Ни тому ни другому их коллеги по цеху не смогли простить их гения.
В 30-е годы XX века профессиональный донос стал одним из самых эффективных способов избавления от конкурентов, и в Советской Средней Азии это уяснили как нельзя лучше. «Сегодня иные горячие головы пытаются доказать, что директивы по репрессиям поступали из Москвы, – пишет киргизский публицист, драматург Мар Байджиев – сын советского и киргизского писателя и манасоведа Ташима Байджиева, арестованного в 1950 году по обвинению в «буржуазном национализме». – Но знал ли диктатор Сталин о том, что у кыргызского народа есть эпос “Манас”, в котором воспевается единение тюрков и мусульман, идущее вразрез с политикой компартии? Давал ли он указания об аресте и расстреле манасоведов, изъятии выпущенных книг и пособий? Это было дело рук местных властей, науськанных завистниками и карьеристами, которые в корыстных целях пускали под откос не только неугодных им людей, но и само гениальное творение народа».
Но об этом в Киргизии говорить не принято: новая история киргизского народа пишется по принципу «без сучка и задоринки».
Читайте нас в: Яндекс.Дзен и Telegram
