Начало 2022 года, да и минувший 2021 год заставили обратить повышенное внимание на проблему дефицита воды в Центральной Азии, где она стала ощущаться все более остро. Уже который день бьют в набат в Кыргызстане, где маловодный период привел к снижению объема воды в Токтогульском водохранилище. Впереди еще много холодных дней, и для пропуска через генераторы каскада ГЭС воды может не хватить.
Местные энергетики призывают экономить электроэнергию и установили на нее лимиты потребления. Они собираются показать своим коллегам из Казахстана и Узбекистана реальный уровень воды, ведь энергосистемы стран региона связаны между собой. Кыргызстан сумел договориться с соседями о поставках электроэнергии, однако имеется риск, что следующий год вновь может стать дефицитным. К тому же у соседей самих электроэнергии недостаточно, так как растет ее потребление.
Сложная и противоречивая проблема водных ресурсов в Центральной Азии стоит на повестке дня уже несколько десятилетий. С момента обретения независимости пять республик не могут прийти к единому соглашению по использованию водных ресурсов, так как их интересы не совпадают.
Нерешенность водной проблемы создает сложности на разных уровнях. Она представляет угрозу для экологии, сельского хозяйства (ирригации) и энергоснабжения (гидроэнергетики) и в целом для стабильности в регионе. Вероятно, что ситуация в Афганистане может создать дополнительную нагрузку на водоснабжение. Сокращающиеся водные ресурсы одновременно с растущей потребностью в воде приводят к напряженности и даже вооруженным столкновениям. Крупнейший такой конфликт произошел весной 2021 года, когда вода (точнее, спорное право собственности на водораспределительный пункт «Головной») послужила его триггером. Тогда в результате перестрелки на кыргызско-таджикской границе погибли 55 и пострадали около 300 человек, тысячи жителей были эвакуированы.
Водные диспуты в Центральной Азии имеют важное геополитическое значение, в них задействованы множество стран и международных организаций. Напряженность вокруг водных ресурсов способствует созданию в целом тревожного политического климата в регионе. Она не только провоцирует враждебные высказывания, но и вызывает к жизни предположения о том, что страны готовы защищать свои интересы с помощью силы, если потребуется.
Об этом рассуждали эксперты из стран региона, собравшиеся на заседание экспертного клуба «Мир Евразии» на тему «Дефицит воды в Центральной Азии: чем опасен и где выход?».
* * *
Среди экспертов существуют мнения о том, что нехватка водных ресурсов в регионе – это миф. Воды хватает на всех, только нужно управлять ресурсами целесообразно и рационально. «Нам внушили некий шаблон о том, что воды мало, и мы по нему действуем, – считает профессор Казахстанско-Немецкого университета Рустам Бурнашев. – При этом не было за 30 лет катастрофической ситуации с ее нехваткой. Есть периоды, когда имеются сложности с водой, но есть также времена, когда ее много».
К чему привел этот шаблон? «Когда в 2010 году встречались президенты Казахстана и Узбекистана, Ислам Каримов вдруг сказал, что его страна может оказаться на грани военного конфликта с Кыргызстаном из-за водных ресурсов, – пояснил эксперт. – Понятно, что в то время это заявление было абсолютно алармистским. Ясны его политические мотивы. Но люди воспринимают все буквально и начинают готовиться к конфликту. Что касается конфликтного потенциала, то, когда делается анализ безопасности в Центральной Азии, мы можем четко сказать, что единственный фактор, который связывает наши страны, это общий водный бассейн. Почему у нас за 30 лет при всей проблемности водных ресурсов практически не происходит межгосударственных конфликтов из-за воды? Локальные конфликты на уровне населенных пунктов безусловно присутствуют, они могут приобретать трансграничный характер, как это было между Кыргызстаном и Таджикистаном. Но какого-то серьезного чистого конфликта не было».
Однако доцент Ташкентского филиала Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова Равшан Назаров не разделяет оптимизма по поводу того, что дефицит воды является относительным, он, по мнению эксперта, абсолютный. «Потребление воды в регионе удваивается в течение каждого десятилетия, – сказал он. – Тот конфликт, который произошел в 2021 году между Кыргызстаном и Таджикистаном, к счастью, не развернулся, так как достаточно быстро приняли соответствующие меры. Но это первый звонок. Впервые конфликт вышел на межгосударственный уровень. Вода не будет соблюдать политических границ. Она игнорирует организационную классификацию, не подчиняется никаким правовым, юридическим нормам. Можно только руководить управлением водой. Если в ХХ веке войны шли из-за углеводородов, то в XXI веке предполагаются аналогичные войны, связанные с водой».
По заявлению эксперта, необходим срочный возврат к обсуждению проекта поворота части избыточного стока сибирских рек в наш регион. Тем более что речь идет о незначительных объемах – 4–5% годового стока, который обычно имеет годовой люфт 10–12%. «Центральная Азия – регион, в котором проживает более 70 млн человек населения, а скоро будет 100 млн, и здесь же, на этом демографическом фоне, нарастает тотальный водный дефицит, – указал он. – Надо возвращаться к Сибирскому проекту на любых условиях. В противном случае через 20 лет надо будет решать вопрос размещения жителей нашего региона. Либо вода из Сибири придет в Центральную Азию, либо из-за нее миллионы людей начнут осваивать просторы России. Других вариантов нет».
Политологу из Кыргызстана, заместителю председателя общественного фонда «Евразиялык муун» – «Евразийское поколение» Игорю Шестакову в 2021 году пришлось много раз комментировать тему распределения водных ресурсов. Он считает, что конфликт, который произошел на кыргызско-таджикской границе, не бытовой, а по сути, перерос в реальные боевые действия.
«Стоит отметить оперативное вмешательство во время фазы обострения военных действий Казахстана, России и Узбекистана на уровне глав государств, что позволило остановить кровопролитие, вернуться к переговорному процессу, – подчеркнул политолог. – Эта ситуация напрямую затронула не только региональную повестку, я имею в виду взаимодействие между странами. Как известно, Кыргызстан и Таджикистан – члены ОДКБ. Вопрос обозначился шире проблемы водных ресурсов. В Кыргызстане стали задаваться вопросом: какова роль ОДКБ и почему она не вмешалась? То есть события затронули деятельность чисто военной организации, которая отвечает за безопасность региона и никаким образом не связана с распределением воды. Подобных событий, надеюсь, страны региона больше не допустят. Безусловно, нужна адекватная переговорная площадка».
При этом, по словам эксперта, в Кыргызстане идет политизация проблемы со времен президента Курманбека Бакиева. Для местной оппозиции водно-энергетический вопрос стал политическим хайпом, одним из драйверов ее повестки. «Думаю, что в других странах нашего региона оппозиционные политики внимательно мониторят попытки давления на власть, – предположил И. Шестаков. – Поэтому стоит обратить внимание на проблему акцентирования данной проблематики в их деятельности в странах Центральной Азии».
Кстати, трагические события января 2022 года в Казахстане начинались с мирного митинга жителей города Жанаозен, возмущенных ростом цены на сжиженный газ, то есть энергетический ресурс. Там же, в вододефицитной Мангыстауской области в 2021 году была сильная засуха, и случился падеж скота.
При этом продуктивность водных ресурсов в регионе в разы меньше среднемировых показателей. По данным аналитиков Евразийского банка развития (ЕАБР), ежегодно страны Центральной Азии теряют 4,5 млрд долларов нереализованных экономических выгод из-за недостаточного сотрудничества в водно-энергетической сфере, что соответствует 1,5% регионального ВВП. Из них около 40% потерь ВВП приходится именно на водное хозяйство.
Более того, ожидается, что к 2050 году объем речного стока в бассейне реки Амударьи сократится на 10–15%, Сырдарьи на 6–10% (по данным ЮНЕП – программы ООН по окружающей среде «Изменение климата и водные проблемы в Центральной Азии»), что еще больше усилит дефицит воды. К 2050 году нехватка пресной воды в Центральной Азии может привести к падению ВВП на 11%.
«Проблемы, возникающие в силу разбалансированного водопользования, заставляют государства повышать самостоятельность своих водно-энергетических секторов и развивать дополнительную инфраструктуру», – констатирует политолог Даурен Абен.
В частности, Казахстан объявил о планах кардинально изменить подходы к водопотреблению в промышленности и сельском хозяйстве, в том числе с помощью новых технологий и цифровизации. В этой связи президент Касым-Жомарт Токаев поручил приступить к реконструкции 120 каналов и строительству девяти новых водохранилищ для сохранения экосистем водных объектов и бережного использования ресурсов. По мнению казахстанского лидера, эта инициатива позволит в определенной степени снизить зависимость от воды, поступающей из других стран.
В то же время, согласно Программе управления водными ресурсами Казахстана на 2020–2030 годы, планируется снизить потребление воды на единицу ВВП с 91,2 до 73 кубометров на 1 тысячу долларов, построить 26 новых гидротехнических сооружений, реконструировать 182 республиканских и 300 коммунальных гидротехнических сооружений. «Стоит отметить, что такого рода вынужденные действия по строительству новой, в какой-то мере дублирующей водохозяйственной инфраструктуры, направленные в том числе на преодоление последствий сезонного дефицита воды, влекут за собой довольно значительные затраты», – заявил эксперт.
«Воды в регионе достаточно, просто она по-варварски расходуется или теряется из-за изношенности каналов, водопроводов, – в свою очередь отметил заместитель главного редактора газеты «Аргументы и факты – Казахстан» Сергей Козлов. – Эксперты называют разные цифры – от 25% до 45% потери воды. При этом очень мало исследований по этому поводу. Катастрофически не хватает специалистов по гидрогеологии, гляциологов, гидротехников и прочих. Чтобы поднять эффективность водной отрасли, необходимо было еще позавчера браться за решение проблемы профессиональной подготовки, освоения новых технологий экономии воды, ее эффективной транспортировке в нужные районы. В результате при изобилии воды в одних районах в других имеется ее острейший дефицит».
В настоящее время в Казахстане актуальным становится вопрос внедрения цифровизации водохозяйственной инфраструктуры, которая обеспечит эффективное использование водных ресурсов. «Внедрение проекта Smart Water, геоинформационной системы по мониторингу и т.д. позволят осуществить достоверный учет за количеством и качеством используемый воды, – рассказал директор Института по вопросам безопасности и сотрудничества в Центральной Азии Шавкат Сабиров. – Кроме того, в этом вопросе Казахстан уделяет большое внимание международному сотрудничеству, так как основными водотоками в стране являются трансграничные реки. Поэтому у нас заявляют о необходимости совершенствования механизма водно-энергетического сотрудничества со странами Центральной Азии, формировании профессиональных переговорных групп».
Регион может выиграть от правильного управления водными ресурсами в условиях изменения климата. Создание общей системы управления водно-энергетическим комплексом позволит получить синергетические эффекты в экономике и экологии региона. Эксперты сошлись во мнении о том, что распределение водных ресурсов должно производиться на коллегиальной основе, в соответствии с международными соглашениями и восприятием интересов всех сторон, в противном случае возникшие проблемы придется решать не с экономической, а с политической позиции.
В начале декабря в Москве состоялся Второй Евразийский конгресс, организованный ЕАБР. Там на удивление много внимания было уделено водной проблематике Центральной Азии. Говорилось, что, если страны устранят проблему разобщенности политики в водно-энергетической сфере и повысят эффективность сотрудничества, положительное воздействие на их ВВП может составить 7% за 5 лет, что равно 22 млрд долларов. Поэтому достижение консенсуса между странами Центральной Азии по вопросам межгосударственного водораспределения в бассейнах трансграничных рек является ключевой задачей, требующей политической воли руководства республик.
В докладе 2021 года ЕАБР «Инвестиции в водно-энергетический комплекс Центральной Азии» также отмечается, что инвесторы потенциально могут вложить 52,8 млрд долларов в водно-энергетический сектор стран региона. На том же мероприятии советник президента России по вопросам энергетики Александр Новак говорил о российском содействии воссозданию водно-энергетической системы Центральной Азии.
Через несколько лет единая система теоретически должна заработать. Существует серьезный политический запрос на ее появление. Это также и международный интерес, не только инвестиционный, к водному вопросу рано или поздно подключится Афганистан, и есть перспектива экспорта электроэнергии в Южную Азию. В советское время в среднеазиатскую объединенную энергосистему входили 83 электростанции из пяти республик. Пока гидроэлектростанции на постсоветском пространстве, если брать масштабы СНГ, дают более 16% электроэнергии. В таких странах, как Таджикистан и Кыргызстан – более 90%. То есть значимость водно-энергетических ресурсов в регионе весьма существенная. Возможно, она снизится с постройкой атомных электростанций. Но пока речь идет о воде.
«Уверен, что сегодня водный вопрос должен появиться в евразийской повестке с учетом того, что Кыргызстан и Казахстан – участники ЕАЭС, Узбекистан является наблюдателем, а Таджикистан близок к теме, – считает политолог И. Шестаков. – Россия еще до появления Союза предлагала создание евразийского водно-энергетического консорциума. Кыргызстан председательствует в ЕАЭС в 2022 году. Думаю, нашим чиновникам стоит задуматься и предложить создание евразийского консорциума. Энергетический вопрос прямо затрагивает торгово-экономические связи, все это нельзя разделить».
Выполнение совместных планов и мероприятий по сбалансированному распределению водных ресурсов между гидроэнергетикой и орошаемым земледелием можно считать ключом к мирному сосуществованию в Центральной Азии. «Но при этом воду нельзя рассматривать отдельно от экономических, социальных, гуманитарных проектов, куда она так или иначе встроена, – резюмировал политический обозреватель Владислав Юрицын. – Процессы планирования и переговоров должны происходить через создание надлежащих условий как для развития стран, так и для трансграничного сотрудничества. Для решения водных проблем необходимо усиление партнерства, как межгосударственного, так и межотраслевого, а также более активное участие экспертов, СМИ, представителей гражданского общества».
Читайте нас в: Яндекс.Дзен и Telegram
