В ходе недавнего Международного экономического форума «ИННОПРОМ» в Ташкенте Сергей Глазьев, министр по интеграции и макроэкономике ЕЭК, заявил, что Евразийский союз формирует «новый тип интеграции», предусматривающий ликвидацию зависимости от монополизма валют Запада и стимулирование комплексной финансово-экономической интеграции.
С. Глазьев апеллировал к тому, что такая модель основывается на «доверии между её участниками». При этом «в ЕАЭС решения принимаются консенсусом, и ЕЭК ничего никому не навязывает».
Очевидно, что растущее ужесточение санкционной политики Запада в отношении России и Белоруссии и их ответные меры ускорили распад общемирового рынка товаров и услуг, основанного на всевластии транснациональных корпораций Запада и его валют. Известные же геополитические эксцессы последних месяцев тем более ускоряют означенный распад.
Соответственно, растет востребованность межгосударственной интеграции, нацеленной на укрепление и национального, и коллективного внутри- и внешнеэкономического суверенитета. Это, по оценке С. Глазьева, как раз и составляет основу новой интеграционной модели (НИМ).
Насчет предметного содержания такой модели официальные разъяснения пока не заявлены в полной мере. Но ряд акцентов министр ЕЭК уже обозначил: в основном они касаются валютно-финансовых аспектов НИМ. В частности, «мы сейчас работаем над проектом международного договора о введении мировой расчетной валюты, привязанной к национальным валютам участвующих стран и к биржевым товарам».
Похоже, речь идет об аналоге БПР - безналичного переводного рубля (1964-1987 гг.) в бывшем Совете экономической взаимопомощи стран социалистического лагеря. БПР был привязан в основном к взаимно согласованным ценам на обоюдные товаропоставки всех соцстран-участниц и к взаимным курсам их нацвалют. БПР директивно отменило советское руководство в конце 1987 г. (вопреки возражениям большинства стран-участниц СЭВ), и вскоре Запад «охватил» экономику и внешнюю торговлю почти всех стран-участниц объединения.
Но вернемся к упомянутым договору и мировой расчетной валюте. По мнению С. Глазьева, странам-участницам такого договора не понадобятся банки Запада. Особенно с учетом «восстановления значимости национального суверенитета».
Заметим в этой связи, что совокупная доля доллара США, британского фунта и евро в общемировых экономических взаиморасчетах, по оценкам (2022 г.) Постоянной конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) и Организации ООН по промышленному развитию (ЮНИДО), ныне превышает 70%. Ибо практически все товары в общемировой торговле котируются в тех же валютах. А к этим котировкам подвязаны не менее 70% стран с их нацвалютами ввиду товарной структуры и географической направленности их внешней торговли. Потому навряд ли эти страны смогут быстро перейти на иные варианты взаиморасчетов. Да и общемировые инвестиционно-кредитные ресурсы поныне формируются более чем на 70% за счет тех же западных валют.
Стало быть, развитие нового международного рынка товаров и услуг зависит от коллективных экономических возможностей тех стран, которые коллективно бросят не декларативный, а реальный вызов прозападной мирохозяйственной системе.
Востребованность реальных мер отмечает и С. Глазьев: еще 10 лет назад на Астанинском экономическом форуме был представлен доклад «К устойчивому росту через справедливый мировой экономический порядок» с проектом новой мировой расчетной валюты. Но ни одно из государств «в лице «официальных» денежных властей проектом не заинтересовалось. Потому до переговоров дело не дошло, и по сию пору положения доклада остаются лишь предложением экспертов.
Между тем, указывает министр ЕЭК, если не будет изменена кредитно-денежная политика, сориентированная на мировую сырьевую конъюнктуру, «нам в этой гибридной войне выстоять невозможно». В связи с чем С. Глазьев призывает укреплять межстрановую кооперацию, платежеспособность нацвалют и ускорить перевод расчетов внутри и вне ЕАЭС на эти валюты. Это станет основой для новой интеграционной модели в Союзе и его внешнеэкономических связях.
Если говорить в более широком контексте, эти рекомендации начинают реализоваться. Так, 17 марта на заседании Совета ЕЭК в Москве премьер-министрами государств-членов Союза был утвержден перечень первоочередных мер по повышению устойчивости экономик стран Союза. Пакет соответствующих национальных и межгосударственных мер включает ряд взаимосвязанных друг с другом блоков.
Первый блок - это меры таможенного, тарифного/нетарифного регулирования и защитных торговых мер. Прежде всего, это снижение ставок импортных и льготы на ввоз товаров массового спроса; единые меры регулирования экспорта без ущерба для внутреннего предложения товаров; сокращение сроков таможенных процедур и их сроков. В рамках этого блока уже введены на различные сроки пониженные и нулевые пошлины на ввоз более чем 450 товарных категорий.
Второй блок - это меры по беспрепятственному движению рабочей силы; целевому финансированию кооперационных проектов; привлечению инвестиций в высокотехнологичные отрасли. Последнее включает налоговые и смежные фискальные льготы для инвесторов и для поставок странами ЕАЭС кооперационной продукции.
В рамках этих блоков, во-первых, уже одобрено формирование единых фондов, например, по семенному материалу, удобрениям, медицинским изделиям, ряду товаров массового спроса. Во-вторых, расширяются география и товарный ассортимент скоростных железнодорожных агроэкспрессов в ЕАЭС и в целом в СНГ. Партнерство в этой сфере осуществляется с КНР и Ираном, с которым вскоре завершатся переговоры о зоне свободной торговли.
В-третьих, согласованы меры по равноправному участию стран Союза в перекрестных госзакупках.
В-четвертых, ЕЭК недавно утвердила дорожную карту по созданию мощностей для сборки/обслуживания авиасудов и производства авиакомпонентов. Схожие меры к настоящему времени приняты или дорабатываются ещё примерно по 20 отраслям.
Примыкают к тем же блокам и меры по формированию к середине 2020-х годов в ЕАЭС единых рынков нефти, газа, электроэнергии и услуг по их транспортировке.
Третий блок предусматривает более тесную координацию валютной и в целом финансовой политики стран Союза на основе взаиморасчетов, повторим, в национальных валютах. Отметим, что минимум 70% взаиморасчетов в торговле между странами ЕАЭС уже осуществляется в их валютах. И до 80% в этих расчетах приходится на российский рубль.
Но в контексте столь обширной программы и, соответственно, новой интеграционной модели, к которой апеллирует Сергей Глазьев, требуется в том числе единая внешнеэкономическая политика. И особенно коллективный ответ стран Союза на политико-экономическое давление Запада на РФ и Белоруссию.
Но здесь пока не проявляется «коллективности»: другие страны ЕАЭС поныне не участвуют в российских и белорусских контрсанкциях. Ибо считают вовсе необязательным своё участие в контрсанкционных и смежных мерах партнеров по ЕАЭС.
В то же время, как отмечает Елена Кузьмина, эксперт Центра постсоветских исследований НИ ИМЭМО РАН им. Е.М. Примакова, для усиления интеграции в ЕАЭС «наибольшую важность представляет ситуация в российской экономике». Поскольку «именно Россия – крупнейший торговый и инвестиционный партнер других стран Союза». Соответственно, полнота выполнения интеграционных задач зависит, по оценке эксперта, от того, насколько быстро и плодотворно Россия перестроит свою экономику.
Для интеграционного вектора в нынешних условиях «не менее актуальны синхронная модернизация национальных экономических программ». С их «сопряжением с интеграционными программами Союза». Всё же кооперационные взаимосвязи в ЕАЭС с учетом контрсанкционной «обособленности» большинства стран Союза испытывают на себе санкционный прессинг на РФ с 2014 г. и Белоруссии с 2020-го. Сказывается также неготовность стран Союза и их бизнеса передавать свои финансово-экономические полномочия наднациональным структурам ЕАЭС.
Потому, по оценкам национальных экономических ведомств и торгово-промышленных палат стран Союза (февраль-март), наиболее высока доля кооперационной продукции (сырьевой, полуфабрикатной, готовой) в объеме торговли между странами ЕАЭС – в торговых связях между РФ и Белоруссией: от 25 до 30%. В торговых же связях между другими странами Союза этот показатель немногим более 15%.
Эта планка, по тем же оценкам, может в 2022-23/24 гг. повыситься до 25%, в том числе в российско-белорусских экономических связях до 37-40%. Конечно, если не будет резких перепадов валютных курсов; при экономических взаимосвязях по фиксированным диапазонам и цен, и транзитных тарифов. А также при расширении и идентичности национальных налоговых и смежных льгот в кооперационных проектах.
Что же касается перехода сугубо на нацвалюты внутри ЕАЭС, многие профильные эксперты считают, что для этого требуется, прежде всего, коллективная «отвязка» этих валют от курсов доллара США и евро. С одновременной опять же фиксацией курсового коридора нацвалют во взаиморасчетах между всеми странами Союза.
Словом, все вышеупомянутые факторы являются важнейшей, если не самой главной начинкой новой интеграционной модели ЕАЭС.
Читайте нас в: Яндекс.Дзен и Telegram
