В июне правительство Казахстана в очередной раз ввело ограничения на импорт российских нефтепродуктов. При этом местные компании стремятся нарастить экспорт нефти и нефтепродуктов. Одновременно на внутреннем рынке постсоветской республики сохраняются дисбалансы, периодически возникают дефициты, а потребители жалуются на неоправданно высокие цены.
Официальные комментарии на эту тему не позволяют сформировать всю полноту картины. Поэтому не только граждане, но и бизнес обращаются к сторонним толкованиям парадоксального, на первый взгляд, процесса.
Казахстан входит в пул мировых лидеров по запасам углеводородов. Почти 200 месторождений нефти и газа в теории позволяют республике полностью удовлетворять внутренний спрос. Возьмем только одно Кашаганское месторождение – 9-е в мире с 25% запасов сырья на Каспии. Его общие нефтяные запасы составляют 6 млрд т. Энергетическое агентство США оценило объём инвестиций в проект на уровне $50 млрд.
Оператором Кашаганского месторождения в казахстанском секторе Каспийского моря является «Норт Каспиан Оперейтинг Компани Н.В.» (NCOC). Он осуществляет разведку и добычу углеводородов в рамках соглашения о разделе продукции по Северному Каспию. Соглашение было подписано в 1997 году Казахстаном и международным консорциумом нефтегазовых компаний с акционерными долями в NCOC: KMG Kashagan B.V. с долей 16,877%, Shell Kazakhstan Development B.V. -16,807%, Total EP Kazakhstan - 16,807%, AgipCaspian Sea B.V. (Eni S.p.A.) - 16,807%, ExxonMobil Kazakhstan - 16,807%, CNPC Kazakhstan B.V. - 8,333%, Inpex NorthCaspian Sea - 7,563%.
Как видно из состава акционеров по одному только этому проекту, политическое руководство бывшей Казахской ССР изначально делало ставку на привлечение крупных западных компаний в добычу сырья. Такую линию проводил Нурсултан Назарбаев. Как и его коллеги из числа руководителей других республик СССР, он в 1990-е годы сконцентрировал власть в своих руках и, заручившись поддержкой Запада, стал создавать базис национального строительства.
Важнейшим условием участия западных компаний в сырьевых (и вообще любых) проектах на постсоветском пространстве являлось одобрение западных правительств. Казахстан демонстрировал к ним наибольшую лояльность с возрастающим дистанцированием от Москвы.
В менее заметной форме, но достаточно последовательно линию своего предшественника продолжает Касым-Жомарт Токаев. Мог ли, например, без его согласия представитель Казахстана в ООН проголосовать 26 апреля за резолюцию, в которой Россия называется «агрессором, совершившим нападения на Украину и Грузию»?
Однако вернемся к проблеме импорта нефтепродуктов. Компании ТЭК и казна Казахстана не сумели снять ожидаемые сливки с резкого скачка цен на углеводороды после введения Западом антироссийских санкций. Доходы от реэкспортных схем в торговой войне России с коллективным Западом оказались не столь уж велики. Однако их не было бы вовсе, если бы не «многовекторная» внешняя политика.
Казахстан слишком зависим от сырьевого экспорта и в этом вовсе не уникален. Он продаёт на внешние рынки то, что покупается. Спрос есть на казахстанское сырьё. Промышленная продукция с высокой добавленной стоимостью из этого сырья производится в третьих странах. В этом среднеазиатские страны одинаково зависимы от внешнего спроса на богатства пока что подконтрольных им недр. Приглашение западных инвесторов связано с тем, что только те и могут разработать, добыть, вывезти и продать всё то, что независимыми ныне республиками унаследовано от созданного большевиками государства.
Как и в других странах третьего мира, которые часто также называются развивающимися, элита Казахстана не упускает возможности получить гешефт со всего. Повышение цен на нефтепродукты автоматически сказывается на подорожании и товаров, и услуг. Обычно к такой мере прибегают при компенсации за счёт потребителя упущенной прибыли, «выпадающих доходов» и латании «бюджетных дыр» при ошибках госуправления. Возмущённому населению и лишённому привилегий бизнесу сообщается о «волатильности» на внешних рынках или тому подобное.
Министр энергетики Болат Акчулаков в январе информировал: в 2022 году добыча нефти сокращена на 1,9% до 84,2 млн т при экспорте 64,3 млн т. При этом газа добыто 53,3 млрд кубометров (на 1% меньше), из которых экспортировано 4,6 млрд кубометров. За минувший год, по словам министра, продуктов нефтепереработки произведено больше на 1,9%, а продукции химпрома – на 10,2%. Казалось бы, при таких успехах внутренний рынок должен быть насыщен нефтепродуктами. Но по факту Казахстан вынужден их импортировать в больших объёмах для обеспечения ассортимента и сбивания резких ценовых колебаний.
Ещё в августе 2022 года казахстанцам были доведены ограничения на покупку топлива по установленным государством ценам. Гражданам разрешалось приобрести не больше 100 литров солярки по цене от 230 до 260 тенге (около $0,5 за литр) при рекордном производстве дизтоплива (5,4 млн т).
В нынешнем году правительством Казахстана неоднократно вводились различные ограничения как на ввоз, так и на вывоз нефтепродуктов. Минэнергетики 12 апреля снова подняло розничные цены на нефтепродукты по лимитам, в том числе: бензин Аи-92/93 - на 11% до 205 тенге за литр, дизтопливо - на 20% до 295 тенге. Чиновники отказались брать на себя ответственность за повышение цен, обвинив в произошедшем неких работающих по «серым схемам» экспортёров, якобы оказавшихся более влиятельными, чем министры, таможенники и даже спецназ силовых органов.
Правительство Казахстана в очередной раз пытается убить двух зайцев нынешним запретом перевозить керосин и авиатопливо из России. Во-первых, привилегированные бизнесмены продолжат получать сверхприбыль в раскрутке инфляционной спирали. Во-вторых, Астана делает приятно коллективному Западу, исчерпавшему возможности применения к России новых санкций. Авось, мелкая услуга будет замечена и оценена. Однако оценивают её не только в Брюсселе и Вашингтоне, но и в Москве.
Последнее немаловажно с учётом проведённой Россией и союзниками по ОДКБ спецоперации по спасению режима Токаева в январе 2022 года. В следующем месяце Москва начала спецоперацию на Украине, от которой номинальный казахстанский союзник России по ОДКБ, ЕАЭС и другим интеграционным объединениям решительно отмежевался.
Официальная Астана не только участвует в антироссийских санкциях, но даже не признаёт границ Российской Федерации. Крым для неё по-прежнему «украинский». Российские федеральные конституционные законы о принятии в Российскую Федерацию по итогам референдумов Херсонской и Запорожской областей казахстанские друзья и партнёры тоже не признают.
При этом Астана выразила намерения заместить российскую нефть на рынке Евросоюза сразу же, как только в G7 заговорили об отказе от импорта российских углеводородов. Упомянутый министр энергетики Казахстана заявлял о готовности экспортировать в ФРГ до 6 млн т нефти. При этом Акчулаков не пояснил, как проработаны такие планы в части практической реализации.
С одной стороны, такая политика Астаны формально не противоречит нормам ЕАЭС. С другой – противоречит самим принципам союзничества.
Дискриминационные меры в угоду западным господам Астана применяет и в отношении других союзников. Касается это не только торговли товарами, но и услугами. Казахстанская фондовая биржа (KASE) в апреле заявила местным брокерам о «необходимости сегрегации (принудительного разделения) счетов граждан Российской Федерации и Республики Беларусь». Центральный депозитарий ценных бумаг Казахстана (AIX CSD) в июне присоединился к санкциям ЕС и применяет санкции союза, в котором Казахстан не состоит, против России и Белоруссии – с которыми как раз состоит в ЕАЭС, ОДКБ и других интеграционных объединениях.
Разумеется, высшее политическое руководство Казахстана пытается изображать стихийность многих вполне управляемых процессов, свою якобы непричастность к дискриминации союзников. Правила игры понятны и тем не менее реализующей такую практику официальной Астане не худо помнить о евангельском принципе невозможности служения двум господам.
