Несмотря на то, что Иран находится под экономическими санкциями, Узбекистан не боится строить с ним общие планы по наращиванию сотрудничества. Сторонам есть что предложить друг другу, лишь бы не мешали внешние игроки.
Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев совершил первый за 20 лет государственный визит в Тегеран. Итогом стали десять подписанных документов в сфере торговли, логистики, медицины, сельского хозяйства, экономики и страхования.
Эксперт из Узбекистана директор Центра исследовательских инициатив Man’o Бахтиёр Эргашев в интервью «Ритму Евразии» рассказал, что сейчас страны переживают этап роста в двухсторонних отношениях.
– Почему президент Узбекистана так долго не посещал географически близкий Иран?
– Взаимоотношения между Ираном и Узбекистаном после 1991 года пережили несколько периодов спадов и подъемов. Были свои сложности, связанные прежде всего с тем, что трудно было выстраивать серьезные экономические отношения из-за нахождения Ирана под западными санкциями. И, конечно же, были определенные, особенно в 90-е годы прошлого века, сложности, связанные с особенностями политической и идеологической систем Ирана. Узбекистан же всегда позиционировал себя как светское государство.
Эти проблемы серьезно осложняли динамику политического и экономического взаимодействия между нашими странами на предыдущем этапе. Сейчас же Узбекистан в рамках своей политики экспортно ориентированного развития и формирования открытой экономики решил активизировать сотрудничество на южном направлении. На это накладывается и то, что президент Ирана Ибрахим Раиси выдвинул концепцию «Дорога на Восток», которая предполагает активизацию взаимодействия со странами Центральной Азии, Афганистаном и Пакистаном.
Вот это двухстороннее движение навстречу в рамках новой политики руководителей двух стран и создает основу для того, что мы сейчас и наблюдаем – активизацию взаимодействия Узбекистана с Ираном по политическим, экономическим, научно-образовательным, гуманитарным и другим вопросам. Начинается новый этап сотрудничества.
– Глава Ирана в ходе переговоров сказал, что его страна может легко дать Узбекистану выход к морю. Но разве сейчас в этом вопросе для Ташкента есть трудности?
– Сейчас к сожалению, Узбекистан в южном направлении ограничен возможностями выхода в Индийский океан только через иранский порт Бендер-Аббас. Порт расположен на побережье Персидского залива, у него есть ограничения, связанные с высокими страховыми платежами, особенностями прохода судов через горловину Ормуздского пролива.
Еще в далеком 1996 году было открыто железнодорожное сообщение между Туркменистаном и Ираном (пограничный переход «Тенджен – Серахс»), но этих мощностей на сегодняшний день уже не хватает, и требуется их модернизация.
Ибрахим Раиси имеет в виду то, что Иран сейчас активно развивает свой открытый морской порт Чобахар на побережье Аравийского моря. Он находится за пределами Ормузского пролива, поэтому торговля через Чобахар просто удобнее с точки зрения логистики. Там, помимо морских портовых терминалов, создается свободная экономическая зона и разрабатываются новые пакеты преференций для инвесторов.
Узбекистану, как и другим странам Центральной Азии, Иран предлагает воспользоваться именно этим портом для увеличения объёмов экспорта и импорта в направлении перспективных рынков Южной Азии, Юго-Восточной Азии и Африки через Индийский океан.
– Говорилось также о сотрудничестве в научно-технической и других сферах. В чем конкретно идет речь?
– Несмотря на сорокалетние санкции против Ирана, он смог осуществить серьезный рывок в развитии промышленности, науки (прежде всего – фундаментальной), медицины, фармацевтики, ракетостроения, оборонно-промышленного комплекса. В целом Иран смог реализовать успешную стратегию промышленного развития и осуществить индустриально-инновационный рывок.
Поэтому Тегерану есть что предложить Ташкенту. Например, в сфере развития альтернативной энергетики иранцы наладили ветроэнергетику, причем большая часть оборудования для неё в основном производится в самой стране. У Ирана есть успешный опыт реализации крупных проектов в сфере автомобилестроения. Там производят всё, начиная от мотоциклов и легковых авто и заканчивая грузовиками и автобусами.
Узбекистану интересны также будут технологии по переработки сельхозпродукции, в частности шафрана, плантации которого активно у нас развиваются. Огромный иранский опыт по сбору и переработки шафрана очень интересен для Узбекистана.
Таким образом у Ирана есть много наработок и технологий, которыми страна могла бы поделиться.
– Стороны поставили цель удвоить объем торговли с нынешних 435 млн долларов, а в будущем и вовсе увеличить его до 3 млрд. За счет чего может быть такой рост?
– Я уже отметил, что есть целый ряд отраслей, по которым у Узбекистана и Ирана есть возможность нарастить торговлю. Это продовольствие, промышленное оборудование, фармацевтика. Есть реальные проекты, которые можно реализовать уже в ближайшее время. Сейчас, например, ожидается большая выставка иранской продукции в Узбекистане, и это опять же возможность для того, чтобы бизнесмены двух стран нашли друг друга, обсудили возможности сотрудничества.
Конечно, на этом пути есть определенные проблемы из-за того, что Иран до сих пор находится под санкциями, но, как мне представляется, бизнес двух стран сможет найти форматы и механизмы, по которым можно работать и увеличивать объемы сотрудничества.
– Какие еще достигнутые соглашения важны для обеих стран?
– Очень важным документом является договор о сотрудничестве между государственными агентствами, которые обеспечивают техническое регулирование. Интересен также Меморандум о развитии сотрудничества в сфере создания свободных экономических зон (в частности, Узбекистану важна такая площадка в Чобахаре). Он важен с точки зрения возможностей создания инструментов для развития совместной торговли и открытия совместных производств.
– Стороны не могли не упомянуть о санкциях. Может ли идущая в мире санкционная война как-то затронуть намечающейся рост сотрудничества Ташкента и Тегерана?
– Жесткая конфронтация, которая идет сейчас между западным блоком стран и блоком, который возглавляют Китай и Россия, и вызванная этим санкционная война не могут не затрагивать в какой-то мере и третьи страны. Но, как мне представляется, если Ташкент решил идти на расширение сотрудничества, хорошо зная, что Иран давно находится под санкциями, это показывает, что потенциальные риски были оценены, и выгода от развития торгово-экономических и транспортно-коммуникационных связей перевешивает возможные риски.
Я думаю, это осознанная позиция, которая позволит Узбекистану самостоятельно определять партнеров, исходя из своих национальных интересов. Жизнь в условиях усиления санкций – это будущее всех стран мира, и мы тут не исключение.
– Какие иные трудности могут встать на пути развития сотрудничества между Ираном и Узбекистаном?
– В принципе реальная угроза, которую нельзя исключать, проистекает из того, что самостоятельная политика Тегерана, вызывающая бешенство у стран западного блока и Израиля, может привести к военным последствиям, атакам на Иран. Я имею в виду ядерную программу Ирана. В этом случае могут возникнуть проблемы для развития сотрудничества.
В целом же Иран и Узбекистан всегда жили в достаточно жестких условиях, всегда были неблагоприятные факторы. Но страны с ними справлялись. Сейчас главное – не допустить прямых военных действий против Ирана, чтобы страна продолжала мирно жить и развиваться.
– Как иные страны, имеющие интересы в Центральной Азии, будут реагировать на сильное укрепление связей между Ташкентом и Тегераном?
– У каждой внерегиональной державы есть свои интересы в Центральной Азии, которая является пространством, где сталкиваются интересы Запада во главе с Вашингтоном, а также России и Китая, с другой стороны. Кроме того, регион граничит с такой крупной державой, как Пакистан, у которого тоже есть свои интересы, свои проекты (особенно транспортно-коммуникационные). Примем во внимание еще и присутствие Турции, которая активизировалась в последние годы в ЦА и вокруг которой выстраивается Организация тюркских государств.
Поэтому легко и просто в регионе не будет, у многих есть разные интересы, которые сталкиваются. Но это только усиливает желание центральноазиатских стран быть более самостоятельными и суверенными, искать общерегиональную платформу сотрудничества, чтобы противостоять давлению тех или иных внерегиональных игроков.
Если кому-то не нравятся тенденции усиления сотрудничества между Ираном и Узбекистаном, это не наши проблемы, а проблемы тех стран, у которых есть такие «озабоченности». Мы реализуем политику на новом этапе в виде углубления сотрудничества со всеми партнерами, исходя из своих долгосрочных, стратегических национальных интересов.
