Решение проблем, связанных с преодолением бедности в странах Центральной Азии – среди основных тем в западных научно-исследовательских разработках. Это обусловлено «гуманитарной» озабоченностью не столько высоким уровнем бедности населения, сколько вопросами социально-политической стабильности в регионе, играющего всё более важную роль в поставках Западу разнообразного стратегического сырья, особенно нефти, газа, урановой руды, руд цветных и редкоземельных металлов.
Соответственно, максимальная политизация проблем бедности в ЦА-регионе, изменив государственно-общественное устройство «сырьевых» стран и характер их внутри- и внешнеэкономической политики, способна покончить с их ролью сырьевого придатка Запада. Это подтверждают многочисленные примеры такой трансформации – КНР, Вьетнама, Ирана, Кубы, Алжира, Египта, Индии, Индонезии, арабских стран Персидского залива, Ливийской (до 2011 г.) Джамахирии.
Означенные проблемы отражены и в исследовании (апрель с. г.) американского журнала Global Finance, составившим рейтинг стран, в том числе ЦА, по уровню бедности населения. Сделано это с использованием динамики ВВП, пересчитываемой в расчете на душу населения, в рамках паритета покупатательной способности (ППС). Последний служит для соизмерения ВВП-показателей разных стран в единой валюте – именно в долларах США, но вне зависимости от различий курса валют и уровней инфляции.
Очевидно, что без учета динамики инфляции и, стало быть, колебаний курсов и платежно-покупательной способности валют «долларовые» рейтинги стран по уровню бедности и по среднедушевому ВВП малодостоверны. Зато они косвенно, если не впрямую обозначают роль доллара США как общемирового «измерителя» зарубежных экономик и издавна используются в ООН, международных экономических структурах, в исследовательских центрах практически всего мира.
Но и при этом в упомянутом докладе лидером в регионе (в среднем за 2022-2023 годы) по ВВП на душу населения признан Казахстан – 34,5 тыс. долл. Среди стран СНГ Казахстан обогнала только Россия с показателем в 38,5 тыс. долл. Таджикистан по этому показателю ВВП занял последнее место в ЦА-регионе – 5,8 тыс.; у Киргизстана – 6,8 тыс. Выше показатель по среднедушевому ВВП у Узбекистана – 10,9 тыс. долл. (по Туркменистану показатели отсутствуют).
Меньшие, но схожие оценки дает МВФ, учитывающие реальный уровень инфляции (на начало 2022 г.).
Главные причины невысоких показателей в регионе американские аналитики усматривают в основном в последствиях пандемии COVID-19 (2020-22 гг.). В этот период во всех развивающихся странах практически не было «систем социальной защиты или временных кредитов, которые позволяли бы поддерживать работу предприятий и трудоустройство работников. Всемирный банк прогнозирует, что в странах с низким и средним уровнем дохода нынешнее поколение студентов может потерять до 10% своего будущего среднегодового дохода».
Вообще-то, эти оценки отдают эклектикой. Уже потому, что уровень доходов не может радикально, по крайней мере первично, влиять на уровень занятости молодежи и ее доходов в перспективе. Решающие взаимосвязанные факторы здесь – демографическая динамика в стране; динамика спроса на рабочую силу/квалифицированные кадры; их дефицит внутри страны или «вымывание» в зарубежье (последнее Ц ввиду высокого уровня рождаемости-омоложения населения на фоне медленных темпов создания новых или стабильных рабочих мест).
По имеющимся оценкам, в сравнении с другими странами ЦА в Казахстане лучшая ситуация с точки зрения стабильной занятости, демографической динамики. И меньшие колебания в уровнях доходов 60-65% населения. Что же касается, например, Узбекистана, то, по исследованию профильных узбекистанских экспертов (2022-23 гг.), ввиду прежнего уровня рождаемости, опережающего развитие производственной экономики особенно в городах, «их жители страдают от бедности больше, чем сельские, что приводит к массовой миграции в сельскую местность».
В результате происходит «в этой местности переизбыток рабочей силы и квалифицированных кадров». Что, в свою очередь, способствует снижению уровня постоянной занятости и доходов населения. Поэтому «несмотря на относительно низкое количество бедных – 11% населения (по официальной статистике. – Ред.), уровень жизни в Узбекистане сохраняется на невысоком уровне».
Кроме того, эксперты выделяют и детский труд в сфере обслуживания, стройиндустрии и особенно в сельском хозяйстве, оплачиваемый в лучшем случае «символически». Это тоже способствует невысоким доходам или даже их потере для части трудоспособного населения. Хотя официально власти Узбекистана ранее запретили использование детского труда, в ряде регионов он сохраняется.
Что касается основных причин низких среднедушевых доходов (и соответственно, высокого уровня бедности) в Киргизстане и Таджикистане, то эксперты этих стран выделяют следующие: стагнация или низкие темпы создания новых рабочих мест, особенно в сельской местности; высокая подверженность нацвалют девальвации к другим валютам и инфляции; высокая монополизация потребительского рынка, в том числе рынка услуг, способствующая росту цен и тарифов; опережающий (как и в Узбекистане) темп прироста населения с усиливающимся преобладанием основного трудоспособного возраста (20-40 лет).
Сказывается также ориентированность экономики этих стран на экспорт главным образом различного сырья. Конъюнктурные перепады мировых сырьевых цен дестабилизируют уровень занятости и реальных доходов в странах – сырьевых экспортерах.
Словом, повышение реальных доходов населения и снижение уровня бедности достигается в рамках комплексной государственной социально-экономической политики, нацеленной на регулирование демографических тенденций, увеличение финансирования социальной сферы, повышение конкурентоспособности нацвалют. И в целом – на создание стабильных рабочих мест особенно в перерабатывающих отраслях. Эффективность именно такой госполитики подтверждается долговременной практикой очень многих стран.
Читайте нас в Яндекс.Дзен и Telegram
