Ответ на вопрос, вынесенный в заголовок статьи, не так однозначен, как может показаться на первый взгляд. Прежде всего потому, что чаще всего на него отвечают утвердительно (разумеется, в первую очередь в самой Турции). В пользу этого говорят и некоторые тенденции внешней политики и амбиции самой Анкары, которая желает видеть себя страной, занимающей стратегическое положение на перекрестке мировых коммуникаций. Влияют на это также обострившиеся проблемы в некоторых регионах планеты.
Для Ближнего и Среднего Востока это происходящее в Израиле и Палестине, вооруженные столкновения в Ираке, курдская проблема, напряженная обстановка вокруг Ирана. В Центральной Азии (в случае уступки афганцев) турки давно хотят стать модератором нового иностранного присутствия в регионе при поддержке военных сил Пакистана и члена НАТО Венгрии, политикам которой в определенных раскладах выгодно отождествлять себя с тюрками, благодаря чему страна уже числится наблюдателем в т. н. Тюркском совете и символизирует в эрдогановском «Великом Туране» соучредителя от ЕС.
На Балканах мягкая сила Анкары продвигается открыто с помощью религиозного инструментария с того момента как т. н. председатель Управления по делам религии Косово Али Эрбаш торжественно объявил в Приштине о начале первой стадии строительства центральной мечети и поблагодарил косовских имамов, получивших образование в Турции, за предоставление людям «правильной религиозной информации». В СНГ пантюркистские амбиции распространяются на Закавказье и российские Северный Кавказ, Поволжье, Южную Сибирь, а также Крым.
Современную внешнюю политику Турция пытается выстроить и на Черном континенте на балансе экономического и военно-стратегического сотрудничества так, чтобы эти два вектора друг друга усиливали. Развитие партнерства в военно-технической сфере позволяет Анкаре заложить основы долгосрочной стратегической работы со странами Африки. Экспорт оружия, военная подготовка персонала и оборонная дипломатия, по замыслу турецких властей, должны дополнять друг друга и позволять выстраивать крепкие институциональные связи. В мае министр финансов страны Мехмет Семсек заявил на Международном арабском банковском саммите, организованном Союзом арабских банков по предложению президента Р. Эрдогана, что Турция служит для арабских стран вратами в Европу и в Центральную Азию, а арабские государства могут сыграть роль ворот в Африку.
Пантюркистские амбиции распространяются уже на Арктику и даже на Антарктиду. С весны этого года Турция расширяет научное присутствие на Белом континенте, где создала для этих целей новые станции Турецкого научно-исследовательского лагеря. Официально проект призван «внести вклад в работу ученых со всего мира, а также в устойчивое развитие энергетики с помощью современных систем». Координатор 8-й Национальной антарктической научной экспедиции профессор д-р Бурджу Озсой периодически уверяет сограждан в большой важности измерительной станции, развернутой Турцией, «для развития технологий будущего» (это при том, что в Антарктиде расположено около 100 научно-исследовательских баз и станций из 30 стран).
Еще в 2018 году была опубликована национальная полярная научная программа, в которой были изложены интересы Турции в Арктике. В ее рамках планировалось разработать дорожную карту для вступления в Арктический совет. Примерно тогда же турецкие власти стали выражать желание присоединиться к договору о Шпицбергене.
В общем, планов у архитекторов тюркского мира от Антарктиды до Африки – громадье. Есть даже намерение покорения Каспия и прочих морских просторов планеты Земля (для чего уже строится флот «новой Османской империи»), а также звездных далей Вселенной. Космическая программа Анкары отсчитывает свою историю с 1993 года. С 2018 года ее развитием занимается Турецкое космическое агентство.
За всеми этими сверхамбициозными планами как-то уходит в тень реальная несостоятельность Турции как потенциального лидера тюркского мира и банальное отсутствие возможностей воплотить свои желания на практике.
Прежде всего, это обусловлено проблемами в экономике страны. То, что некогда назвали турецким экономическим «чудом», изначально имело две ключевые слабости китайского аналога (зависимость от экспорта сырья и от иностранных инвестиций, причём в гораздо больших, чем в Китае, масштабах) и при этом не имело его сильных сторон. В последние годы Турция безуспешно борется с высокой инфляцией. Рост цен в годовом выражении превышает 60%, турецкая лира упала к доллару за пять лет в 6 раз. При этом турецкие экономисты уверены, что последствия непродуманных действий руководства государства в экономике, обусловленных соответствующими пантюркистскими и прочими амбициями, далеко не исчерпаны. Страна еще только готовится увидеть, что такое жесткая экономия.
Пока же весной этого года тяжелый экономический кризис (который удалось оттянуть и отложить до президентских выборов в мае прошлого года) стал причиной поражения правящей коалиции на выборах в местные органы самоуправления. Партия справедливости и развития (ПСР) президента Эрдогана не только не смогла вернуть себе контроль над Анкарой и Стамбулом, но и впервые уступила оппозиционной Народно-республиканской партии Турции (НРП) по общему числу голосов.
При этом аналитики еще в прошлом десятилетии отмечали, что торможение экономики Турции в сочетании с сохранением её архаичной структуры и наличием массы достаточно образованной молодёжи выбрасывает на улицу весьма специфический контингент, обладающий весьма высокими притязаниями. В итоге Турция начинает постепенно все больше походить на Тунис и Египет кануна Арабской весны. При этом на экономический и демографический фон здесь накладываются чисто политические противоречия, включая внутриэлитный раскол, который уже сам по себе вполне способен стать одной из ключевых предпосылок для местных аналогов Тахрира и, так сказать, Тюркской весны.
Следующий важный фактор – отсутствие последовательной линии у режима Эрдогана, пытающегося найти баланс между собственными интересами и установками НАТО. Именно этим пользуются США, когда устами своих генералов вроде экс-командующего сухопутными силами в Европе Бена Ходжеса заявляют на слушаниях Хельсинской комиссии о необходимости натравить Турцию на Россию в Черном море, на Украине и Ближнем Востоке, в Крыму и Сирии, а также включить Анкару в создаваемую против Москвы военно-политическую коалицию.
Тюркский мир – лишь часть Большой Евразии, причем далеко не самая крупная. Это прекрасно осознают и в Вашингтоне, и в Брюсселе, и в Москве, и в Пекине, и в Тегеране. Так называемая геополитическая ось Организации тюркских государств (ОТГ) для Турции является в реальности не более чем инструментом, позволяющим использовать богатства Центральной Азии и одновременно сбывать сюда свои вооружения. Кроме того, это платформа, которая в любой момент может дать трещину из-за претензий Анкары на роль консолидирующего центра тюркского мира, что может быть расценено тюркскими государствами Центральной Азии как появление нового и явно нежелательного т. н. «старшего брата». И уже вызывает их настороженность в условиях динамично развивающихся в них процессов национального самосознания и самоидентификации.
Государства ЦА относятся к привлечению их стран к другим внешнеполитическим союзам с весьма большей осторожностью. К тому же их интересы в ОТГ ограничены торгово-экономическим взаимодействием, логистическими решениями и сотрудничеством в гуманитарной сфере. В ОТГ имеется немало внутрирегиональных проблем со странами ЦА. Например, заметна не только внутриполитическая, но и экономическая нестабильность. Существует много проблем и в социальной сфере, где высок уровень безработицы. Общество сотрясают межклановые конфликты и коррупция, присутствуют реальные угрозы, связанные с безопасностью границ, наркотрафиком, исламским радикализмом.
Регион лихорадят не только межстрановые разногласия, связанные с конкуренцией за энергетические и водные ресурсы, но и постоянные этнотерриториальные инциденты Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана. Существенную роль играет и этносепаратистский фактор внутри даже ядра т. н. тюркского мира: в самой Турции одни лишь курды составляют существенную часть населения — более 23%, т. е. почти четверть жителей.
Как следствие, уже давно не секрет, что в Турции благодаря непомерным амбициям и их расхождению с реальностью и устремлениями крупных геополитических игроков (прежде всего с Запада) может быть не только Тюркская весна или «революция хиджабов», но и настоящая гражданская война. Учитывая восточный темперамент турок с реками крови и даже возможным расколом страны. Ведь одно лишь только «демократическое решение курдского вопроса» в пантюркистском духе может стать равнозначным отколу (причем весьма кровавому) турецкого Курдистана и его воссоединению с Курдистаном иракским, образованию нового очага войны и напряженности в регионе, ибо война пойдет уже за вычленение курдских регионов из Сирии и Ирана. Кроме того, возможен распад и самой Турции – на приморские секулярно-курортные регионы и на глубинную, исламистскую Турцию.
Читайте нас в Яндекс.Дзен и Telegram
________________________
Рис.: А. Горбаруков
