Владимир Александрович Ирман (с 1915 г. – Ирманов) – один из героев обороны Порт-Артура. Умелый артиллерист, человек беспримерной храбрости, он проявил себя в числе самых выдающихся командиров русско-японской войны. Владимиру Александровичу принадлежит значительная доля заслуги в том, что Порт-Артур стал самой серьёзной неудачей японцев в той, в целом удачной для них войне. На подступах и на стенах порт-артурской твердыни неприятель потерял до 110 тыс. человек – и это в несколько раз больше, чем потеряли защитники крепости. И многие из японцев, оставшиеся лежать там, пали именно от огня артиллерии Ирмана.
На подступах
На момент начала русско-японской войны полковнику Ирману было уже 52 года. Дальневосточный театр боевых действий не являлся для него новым. В 1900 году он, командуя 1-м дивизионом 2-й гренадерской артиллерийской бригады, участвовал в Китае в подавлении Боксерского (Ихэтуаньского) восстания – тогда Россия и ещё несколько держав пришли на помощь китайскому императорскому правительству. 18 февраля 1904-го Владимира Александровича назначили командиром 4-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады.
Если рядовой русский солдат и матрос, а также большинство офицеров нижнего и среднего звена в той несчастливой войне проявили себя вполне на высоте, то к командирам рангом выше накопилось много вопросов. После первых обескураживающих неудач командование российского флота впало в апатию и никак не пыталось противодействовать в мае 1904-го высадке японской армии на Ляодунском полуострове. Передовые рубежи сухопутной обороны Порт-Артура были расположены у города Циньчжоу (Кинчжоу). Русские войска отважно защищали эту позицию, но откровенно предательские и подрывные действия командующего 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией генерал-майора Александра Фока (многие свидетели тех событий потом подозревали Фока в измене и прямой работе на японцев) привели к отступлению от Циньчжоу. После этого японцы немедленно взяли русский торговый порт Дальний. Затем последовали бои на Зелёных и Волчьих горах – и враг подступил вплотную к Порт-Артуру, укрепления которого, если сказать честно, не слишком подходили для защиты в условиях длительной осады.
Ирман со своей бригадой принимал активнейшее участие в боях и под Цзиньчжоу, и на Зелёных, и на Волчьих горах. Он постоянно конфликтовал со своим непосредственным начальником Фоком, пытаясь сгладить последствия отдаваемых им деструктивных приказов. При этом зачастую артиллеристам Владимира Александровича приходилось действовать даже без пехотного прикрытия. Но этот риск себя оправдал: Ирман со своими людьми, ещё ряд храбрых офицеров не дали врагу захватить крепость с ходу. Японцы принуждены были приступить к тяжелейшей осаде, сопровождавшейся для агрессора большими жертвами. Заслуги Владимира Александровича не остались не отмеченными – в июле 1904-го его произвели в генерал-майоры.
После начала тесной осады Порт-Артура Ирман стал начальником артиллерии Западного фронта. Предпринятый японцами в августе 1904-го первый штурм крепости был отбит с громадными для врага жертвами. Общее руководство обороной принял на себя генерал-майор Роман Исидорович Кондратенко, к счастью для порт-артурцев он оказался талантливым военачальником. Кондратенко поручил Ирману оказать особое внимание одному из ключевых для Порт-Артура пунктов – Угловым горам и их отрогам – Боковой и Трёхголовой. Владимир Александрович по своему обыкновению не отсиживался за солдатскими спинами, а сам устремился в бой.
«Полковник Ирман, побывав уже на Боковой горе, где также отступавшие части шли на штурм только что покинутых окопов, прискакал на правый фланг своего участка с обнажённой шашкой в руке, без фуражки, сорвавшейся где-то по пути с его головы; с бодрящим криком "ура" он очутился вдруг впереди уже энергично наступавших солдат. Обмениваясь коротко впечатлениями с подполковником Иолшиным, полковник Ирман заметил, что некоторые части на левом фланге боевого порядка, дрогнули и как бы начали отступать. Он сейчас же приказал подполковнику Иолшину скакать туда, а сам повёл дальше наступление правого фланга», – сообщает свидетель этого дела.
19 сентября (6 сентября по ст. ст.) начался второй штурм крепости, и поначалу японцам сопутствовал успех. К утру 20 (7) сентября они овладели передовыми русскими позициями русских – Водопроводным и Кумирненским редутами и Длинной горой. 21-22 (8-9) сентября шёл упорный бой за Высокую гору, являвшуюся главным ключом к Артуру. Если бы враг сумел захватить эту позицию, возвышавшуюся над городом и гаванью, то он попросту расстрелял бы российскую эскадру, базировавшуюся в Порт-Артуре.
Неудачные штурмы
В какой-то момент Ирман отправил Кондратенко послание: «Высокая сильно бомбардируется с моря и с суши бризантными, лидитными бомбами и шрапнелью. Капитан Стемпневский 1-й доносит, что он еле держится; я ему ответил: "Держитесь до последнего, как приказал комендант". Обещал на случай штурма поддержку. Есть две роты, но их нельзя взять; они обеспечивают линию. Прошу прислать помощь... Положение серьёзное. Желал бы посоветоваться с Вашим превосходительством и доложить Вам лично. Отлучиться не могу, не найдете ли Вы возможным сегодня приехать к нам в штаб». Прибывший Кондратенко выделил Ирману три дополнительных роты – и натиск штурмовой колонны в 2 тысячи японцев удалось отбить.
Вскоре враг, засыпав Высокую шрапнелью, вновь попытался взять гору и вновь был отбит, оставив на поле боя множество трупов. «Здесь я должен сказать, что главная честь геройского отражения штурмов Высокой горы по всей справедливости принадлежит известному герою Порт-Артура, полковнику Ирману. Генерал-адъютант Стессель вполне заслуженно называл его "храбрым из храбрейших". Полковник Ирман представлял собой выдающегося военного человека, горячо любящего и хорошо знающего свое дело. Энергичный, скромный и приветливый, державшийся всегда вдалеке от тех постоянных раздоров, которые представляют такое обыденное явление среди наших начальствующих лиц, полковник Ирман пользовался искренним уважением и любовью всех своих подчиненных и в особенности молодежи. Единственным его недостатком была чрезмерная храбрость и полное презрение к смерти», – свидетельствует участник обороны Порт-Артура военный инженер Михаил Иванович Лилье.
Спасением Высокой российская армия оказалась обязана глазомеру и находчивости артиллеристов Ирмана, героизму стрелков 5-го полка и храбрости старшего минного офицера крейсера «Баян» лейтенанта Николая Люциановича Подгурского. Подгурский с тремя добровольцами выбил пироксилиновыми шашками три роты японцев, занявших было русские люнеты на Высокой. Потери русских при обороне горы составили 1500 человек, японцев при попытке её взять – 6000. После этой неудачи японцы развернули обширные земляные работы, усердно подкапываясь к русским позициям. Против этого «недуга» было найдено «лекарство»: морской офицер Сергей Власьев и артиллерист Леонид Гобято изобрели миномет, позволивший достать даже тех врагов, которые вплотную приблизились к оборонительным линиям и засели в мертвых зонах, недоступных для пушек.
1 октября (18 сентября) японцы впервые задействовали для обстрела крепостных сооружений 280-мм гаубицы, снаряды которых пробивали бетонные своды фортов и стены казематов. В крепости к тому же существенно снизили норму выдачи продовольствия, защитники начали страдать цингой. 30 (17) октября после трёхдневной артиллерийской подготовки японский командующий генерал Марэсукэ Ноги отдал приказ для генеральной атаки. Однако и третий штурм окончился полным разгромом японцев. Владимир Ирман вновь исполнил свой долг, мастерски руководя артиллерией на вверенном ему участке.
Храбрость Ирмана в ту пору настолько вошла в поговорку, что некоторыми упоминалась в ироническом смысле – полковник-де неприятеля боится меньше, чем собственной жены. «Владимир Александрович выразил желание пройти по Драконову хребту (горная цепь, по которой проходила одна из линий обороны Порт-Артура. – Авт.), и я его сопровождал. Полковник был небольшого роста, но голова его всё же оказалась выше стенки. Несмотря на ружейный огонь, он не сгибал головы. "Зачем вы даром рискуете?" – обратился я к нему. Он ответил: "Вы же сами более крупного роста, и то не нагибаетесь". "Если бы я шёл один, обязательно нагибался бы, так как зря рисковать своей жизнью не желаю. Но каков бы я был, Владимир Александрович, если бы плясал в присядку при командире, который идет не сгибаясь. Да я ведь человек одинокий, а у вас жена и трое детей. Я непременно расскажу Нине Максимовне (жена полковника), как вы рисковали собой". После этих слов мой "храбрейший из храбрых", как называл его комендант, моментально опустил голову. "И это расскажу Нине Максимовне; вы её боитесь больше японских снарядов и пуль..."», – иронически повествует недолюбливавший Ирмана его подчиненный капитан Али-Ага Шихлинский, командир одной из батарей.
Чести офицерской не посрамил
В ноябре Ноги, усилившись подкреплениями, предпринял 26-го (13-го) четвёртый штурм Артура. В ходе девятидневного сражения японцы потеряли в бесплодных атаках до десяти процентов своей живой силы, но русский фронт не прорвали. Тогда японский командующий решил отказаться от фронтальных атак и сосредоточить все усилия на Высокой. Ценой огромных жертв (они заплатили за неё жизнями 12 тыс. своих солдат) японцы смогли-таки взять эту гору 5 декабря (22 ноября). Неприятель немедленно создал на Высокой корректировочный пункт и вскоре расстрелял из тяжёлых гаубиц русские броненосцы и крейсера, стоявшие в порт-артурской гавани.
Ещё один страшный удар обороняющиеся получили 15 (2) декабря, когда в результате японского артналёта погиб находившийся в форте № 2 генерал-лейтенант Кондратенко и ещё восемь офицеров. Вскоре после этого комендант Порт-Артура Анатолий Стессель (которого активно подначивал генерал Фок) заявил о своём намерении вступить в переговоры о сдаче. Это было сделано вопреки мнению военного совета крепости, выступавшего за продолжение обороны. В частности, за дальнейшее сопротивление энергично высказался полковник Ирман. Он экспрессивно заявил: «Пусть у нас теперь восемь тысяч, будет четыре тысячи, две тысячи, наконец пятьсот штыков – все продолжать оборону!». Однако комендант наплевал на мнение офицеров и 5 января 1905-го (23 декабря 1904-го) сдал крепость, которая могла бы сопротивляться по меньшей мере ещё месяца два…
Ирман попросил у Стесселя хотя бы позволить ему пробраться через оккупированную японцами китайскую территорию в расположение русской армии, действующей в Манчжурии, но получил отказ. Разъяренный этим, Ирман не захотел воспользоваться возможностью, предоставленной японцами пленным офицерам – получить свободу в обмен на клятву о неучастии в дальнейших боевых действиях, и разделил тяготы плена вместе с низшими чинами в Нагасаки. Будучи помещен в лагерь для военнопленных, Ирман не удержался и совершил попытку побега, увы, неудачную. За это ему по законам военного времени полагался суд, но японцы проявили снисхождение, зная о выдающейся храбрости генерала.
Полковник Ирман вернулся на родину после заключения мирного договора. В 1906-м его, памятуя о его неоценимом опыте, назначили комендантом крепости Владивостока. По тем временам это назначение было крайне необычным – ведь должность крепостного коменданта приравнивалась к посту командира корпуса. Кроме того, у Ирмана отсутствовало военное академическое образование, считавшееся в подобных случаях весьма желательным. Однако начальство сочло, что необходимое коменданту образование Владимир Александрович уже получил, обороняя Порт-Артур. Тем не менее вплоть до 1908 года, когда его произвели в генерал-лейтенанты, Ирман считался лишь «исполняющим должность».
Работа ему во Владивостоке выпала тяжёлая. Ведь к тому моменту крепостной гарнизон увеличили в размерах, а достаточного количества казарм и офицерских квартир вовремя не построили. Однако Ирман с честью справился с выпавшей ему задачей, тем более что помощников он себе подобрал толковых, своих коллег, друзей и собратьев по оружию, с которыми он оборонял Порт-Артур. В их числе оказались и генерал-лейтенант Василий Белый, и генерал-майор Исаак Тохателов, и полковник Карл-Генрих-Роберт Зейц, и другие. Соответственно, как при боевой подготовке гарнизона, так и при строительстве новых укреплений, казарм, дорог, полигонов обильно использовался порт-артурский опыт. А выступ, находящийся в юго-западной части владивостокского острова Русский и прежде носивший имя Испания, был по предложению Ирмана переименован в полуостров генерал-лейтенанта Кондратенко…
Читайте нас в Яндекс.Дзен и Telegram
