На фоне яростной и ожесточенной русофобии, агрессивно навязываемой коллективным Западом населению Центральной Азии, были опубликованы результаты анализа того, какой язык наиболее популярен у жителей ближнего зарубежья при поисковых запросах в Интернете (данные по топ 50 запросов сети Google за неделю). Как оказалось (и это, конечно же, неудивительно), на русском языке «гуглят» 100% кыргызстанцев, 98% – казахстанцев, 84% – узбеков. К сожалению, информация по Таджикистану и Туркменистану не представлена.
Однако, учитывая значительный поток в Россию трудовых мигрантов (только в январе-марте 2024 года въехало 545,3 тыс. граждан РТ), нетрудно догадаться, какой язык в приоритете у таджикистанцев.
Кстати, аналогичную информацию не в состоянии опровергнуть и прозападные оппозиционные и донельзя русофобские интернет-ресурсы Facktchek.kz, Respublika.kz, Kloop, Your.tj при поддержке «Медиасети», которые провели весьма интересный обзор по всем государствам Центральной Азии. Этим экспертам приходится также признавать, что русский язык в Таджикистане считается ключом к успешной карьере и доступом к современной литературе и технологиям, поскольку многие семьи предполагают, что после школы дети поедут учиться в российские вузы или спустя время поедут в Россию на заработки.
Безусловно, все это происходит благодаря государственной политике главы Таджикистана. Ещё в конце ноября прошлого года по итогам переговоров с Владимиром Путиным в Москве Эмомали Рахмон, отметив, что теме изучения русского языка в Таджикистане в ходе общения с российским лидером уделяется особое внимание, заявил: «2,5 млн школьников изучают русский язык в Таджикистане, и это обучение в обязательном порядке осуществляется на всех уровнях системы образования, начиная с детского сада – более чем 4 тыс. образовательных учреждений».
Принимая во внимание дефицит учебников и учебных пособий на русском языке, а также нехватку преподавателей, Э. Рахмон выразил заинтересованность в продолжении совместной работы по этим направлениям, включая проект «Российский учитель за рубежом», в рамках которого сегодня в РТ уже работают 72 преподавателя.
Что касается обстановки в Кыргызстане, то здесь прозападные псевдоаналитики в один голос утверждают, что власти якобы намерены «вывести национальный язык из-под давления России». Для этого в конце 2023 года в КР принят закон о госязыке, обязывающий госслужащих, депутатов, педагогов и медработников владеть кыргызским. Тем не менее сами чиновники пока ещё плохо знают родной язык, предпочитая использовать русский.
К слову, согласно данным переписи 2022 года, в Кыргызстане с населением почти 6,7 млн человек на кыргызском говорят около 4,4 млн. Этот факт, безусловно, дико раздражает местную оппозицию, и она всячески стремится помешать процессу применения русского языка. В частности, прозападно настроенный спикер Жогорку Кенеша Нурланбек Шакиев постоянно призывает граждан называть детей кыргызскими именами, а госорганы – заблокировать мультфильмы на русском языке. Что заставило его обозлиться на доброжелательного Кота Леопольда и любимца детей Чебурашку, остаётся загадкой…
Руководство страны явно не придерживается такой позиции. Так, ещё в конце прошлого года президент КР Садыр Жапаров заявил, что «русский язык сохранит важную роль в жизни нашего народа в своем статусе официального языка. Надо помнить, что, изучая язык, мы не только осваиваем способ общения, но и получаем ключ к душе народа, его уникальному и неповторимому мировоззрению, духовным и нравственным ценностям».
Аналогичная ситуация отмечается и в Узбекистане, где, хотя русский язык и не является официальным языком, он все ещё преобладает в больших городах, а также сохраняет за собой позиции в бизнесе и науке. И это несмотря на то, что Ташкент планировал перейти с кириллицы на латиницу ещё в 1993 году.
В итоге, согласно данным министерства дошкольного и школьного образования, в Узбекистане из 10,13 тыс. общеобразовательных школ в 899 школах (8,8%) изучают русский язык. Кроме того, обучение в российских вузах продолжает оставаться наиболее доступным для большинства узбекистанцев по сравнению с вузами в других странах, поскольку Ташкент и Москва подписали соглашение, согласно которому выпускники местных школ могут подавать документы в российские университеты по упрощённой системе. Сейчас в России обучаются свыше 63 тыс. студентов из Узбекистана, около 14 тыс. из них – на бюджетной основе.
В то же время по радостной оценке прозападных структур Туркменистан заметно выбивается «из собирательного образа Центральной Азии как региона, все еще близкого с Москвой и оттого осторожного в языковой политике», так как он якобы дальше других в ЦА продвинулся в восстановлении позиций национального языка, чему способствовали весьма радикальные реформы.
Ключевым моментом стал процесс перехода с кириллицы на латинскую графику, который сопровождался массовой пропагандой в СМИ. Причём «эксперты» подмечают, что реформа коснулась и образования: несмотря на заявленную политику трехъязычного обучения (туркменский, русский, английский), русскоязычные школы и учебные программы вузов якобы ликвидировали.
В связи с этим возникает вполне закономерный вопрос: а как же быть с самой известной туркмено-российской школой имени А.С. Пушкина, обучение в которой ведётся полностью на русском языке, включая подготовку к ЕГЭ? Или же с тем несомненным фактом, что сейчас русский язык изучают в Туркменском национальном институте мировых языков, Туркменском государственном университете и Туркменском государственном педагогическом институте, а также на многочисленных курсах по всей стране? При этом освоение начинается уже с детского сада, а предмет «Русский язык» включен в программу каждой общеобразовательной школы.
Да и вообще стал бы приезжать в Ашхабад 30 октября с. г. на встречу сопредседателей российско-туркменской межправительственной комиссии вице-премьер России Алексей Оверчук и уделять особое внимание «вопросам русского языка в Туркменистане»? Тем более что чуть позже – 18 ноября, Москва передала более тысячи учебно-методических книг туркменским высшим учебным заведениям, среди которых наибольшая часть будет использоваться для преподавания русского языка как иностранного, а также научно-популярную и художественную литературу, словари разного профиля. Книги уже переданы Национальному институту образования, Туркменскому государственному университету имени Махтумкули, Туркменскому национальному институту мировых языков имени Довлетмаммета Азади и Туркменскому государственному педагогическому институту имени Сейитназара Сейди.
Ну и, наконец, Казахстан, в котором, как с какого-то перепугу полагают всё те же оппозиционеры, язык является «одним из наиболее конфликтогенных факторов в обществе», потому что, дескать, «в стране периодически происходят скандалы на языковой почве, а язык стал главным компонентом риторики политиков с национал-патриотической повесткой, все жёстче звучат дискуссии об укреплении позиций казахского языка». Разного рода одиозные местные активисты сознательно провоцируют скандалы вокруг языковой темы.
Например, одна из них, Руза Бейсенбайтери, последние двадцать лет своей жизни провела в борьбе за родной казахстанский язык. За это время ей удалось добиться, чтобы квитанции коммунальных услуг стали выпускаться на двух языках, остановки в общественном транспорте объявляли на казахском и валидаторы «заговорили» на казахском тоже. Но ради всего этого ей приходилось идти на крайние меры: останавливать трамваи, ночевать в акимате.
Здесь – без комментариев; лишь напомним, что в ноябре с. г. казахстанский парламент ратифицировал договор о создании международной организации по поддержке и продвижению русского языка. Новая структура нацелена на укрепление позиций русского языка как средства межгосударственного общения и межнациональной коммуникации. Среди заявленных целей – поддержка его статуса в международных организациях, таких как ООН, СНГ, ОДКБ, ЕАЭС и ШОС, а также содействие распространению русского языка и культуры.
Обобщая изложенное выше, можно сказать: приспешники коллективного Запада желчно полагают, что они «уверенно движутся в будущее, где на русском языке будет разговаривать очень мало народу, в основном они сосредоточены будут в крупнейших городах – в условном Алматы или Бишкеке. Остальные города будут говорить на национальных языках, и это нормально, это естественно. К тому же этнические русские в Центральной Азии – стареющий этнос, чей средний возраст составляет 38-40 лет. Так что логика этого сценария в том, что влияние русского языка уйдет вместе с носителями русской идентичности и культуры».
Правда, такого рода «эксперты» совсем не учли, что на практике сохранение русского языка совсем не зависит от находящегося в той или иной стране этноса. Так что как бы ни пыжились «гражданские активисты» по указке коллективного Запада в попытках искоренения русского языка из жизни Центральной Азии, пока им это совсем не удаётся. Хотя и терять бдительности на этот счет не следует. Очень уж это подленький народец, с готовностью эксплуатирующий разные националистические предрассудки.
