Энергетический рынок Европы продолжает лихорадить. Беспрецедентные санкции в отношении России, которые бездумно ввели страны ЕС, уже стали причиной повышения цен на энергоносители, отразившись на состоянии экономики всей еврозоны. Одновременно, якобы «избавляясь» от российских углеводородов, Евросоюз постепенно попадает в зависимость от США и его сжиженного природного газа (СПГ), что более чем устраивает Вашингтон, но негативно сказывается на европейцах. Германия уже ощутила на себе всю «прелесть» происходящего, потеряв многих своих производителей и получив 12 декабря исторический рекорд стоимости электроэнергии.
Именно поэтому страны ЕС продолжают искать дополнительные альтернативные источники углеводородов, обращая самое пристальное внимание на государства Центральной Азии, в том числе Туркменистан. Однако, как показывают события последних лет, все громкие заявления, как и многомиллиардные проекты на данном направлении, по-прежнему не выходят за рамки «многообещающих планов», упрямо разбиваясь о реальность.
Необходимо напомнить, что Туркменистан, который обладает четвертыми в мире запасами газа, уже не первое десятилетие думает о расширении своего экспорта. Для Ашхабада данный вопрос стал приобретать стратегически важное значение в связи с тем, что страна долгие годы зависит от являющегося для туркменского газа основным поставщиком китайского рынка, куда ежегодно направляется около 40 млрд кубометров (в первой половине 2024 года Туркменистан и вовсе стал крупнейшим поставщиком голубого топлива в КНР, экспортировав его на сумму $5,67 млрд). Особенно на фоне того, что страна за последние два десятилетия значительно нарастила добычу газа, хотя по-прежнему ее доля в мире колеблется около 2%.
Так, если в 2003 году в Туркменистане добывалось 53,5 млрд кубометров газа, то в 2023 году – уже 80,6 млрд (на 2,9% больше показателей 2022 года). При этом собственное потребление в этот период также увеличилось: с 19,3 млрд кубометров до почти 37 млрд, хотя «свободного» газа в процентном соотношении стало больше.
Планы Ашхабада и вовсе впечатляют. В конце октября текущего года начальник управления транспорта газа и газоснабжения госконцерна «Туркменгаз» Рустем Текаев заявил, что добычу до 2028 года включительно «планируется довести до 116 млрд кубометров, при этом более половины предназначено для экспорта».
И здесь возникает закономерный вопрос: есть ли у Туркменистана для этого возможности и кому страна планирует продать столько газа? С одной стороны, Ашхабад не первое десятилетие раздумывает над выходом на европейский газовый рынок, причем не через территорию России, а в обход ее. Одним из вариантов в начале столетия была задумка строительства газопровода из Ирана через Туркменистан и Азербайджан в страны Европы Nabucco, который долгие годы рассматривался чуть ли не как «проект века», который в конечном счете так и остался на бумаге из-за множества проблем, начиная от его огромной стоимости и заканчивая вопросами экологии. К тому же в 2009 году при непосредственном участии и финансировании КНР был запущен газопровод «Центральная Азия – Китай», проходящий по территории Туркменистана, Узбекистана и Казахстана и забравший практически весь экспортный туркменский газ, который в том числе мог заполнить Nabucco. Правда, о данном проекте периодически все еще вспоминают, однако в реальности в его строительство сегодня не верит никто.
Схожая ситуация сложилась и с витавшей еще с 1990-х годов идеей Транскаспийского газопровода, который предусматривает прокладку трубопровода по дну Каспийского моря. По планам, он должен соединить Туркменистан с Азербайджаном, откуда газ мог бы транспортироваться через Турцию в Европейский союз по существующей сегодня инфраструктуре Трансанатолийского (TANAP, из Азербайджана через Грузию и Турцию до границы с Грецией) и Трансадриатического (TAP, часть Южного газового коридора, предназначенного для транспортировки азербайджанского газа в Европу) газопроводов в объеме порядка 30 млрд кубометров в год.
Причем важную роль в этом проекте в последние годы стала играть Турция, которая после начала специальной военной операции увидела для себя прекрасную возможность стать одним из крупнейших газовых хабов на евразийском пространстве, перекачивая через себя голубое топливо со всех концов света. Поэтому неслучайно Анкара резко интенсифицировала свои связи с Ашхабадом, обещая туркменам «золотые горы».
Например, турецкая сторона уже неоднократно выражала заинтересованность в поставках сначала 2 млрд кубометров туркменского газа методом свопа через Иран, а в долгосрочной перспективе – до 15 млрд. Однако такой объем, как считают специалисты, потребует не только строительства Транскаспийского газопровода, но и значительного расширения Южного газового коридора (ЮГК). После этого для транспортировки газа из Турции в Европу потребуется либо новый проект в Юго-Восточной Европе, либо значительное расширение TAP, для чего нужны огромные финансовые вложения, на которые ни ЕС, ни Турция пока не готовы.
В Анкаре, много и красиво говоря о перспективах Транскаспийского газопровода, похоже, прекрасно понимают реальную ситуацию, так как на практике, стремясь обеспечить свою роль газового хаба в будущем, продолжают заключать соглашения с альтернативными поставщиками газа, в том числе сниженного, но без участия Туркмении. К тому же сегодня нет четкого понимания того, нужен ли будет ЕС туркменский газ, так как уже сегодня из-за экономических проблем его потребление в странах Европы сокращается, а в планах Брюсселя и вовсе полностью отказать от данного вида топлива в течение ближайших 25 лет.
Да и позиция России с Ираном, которые даже с учетом нынешних отношений с ЕС рассматривают Транскаспийский газопровод как своего конкурента, все еще остается одной из решающей, так как от них во многом зависит разрешение на строительство трубопровода по дну Каспийского моря.
В сложившейся ситуации наиболее интересным становится еще один проект, о котором речь также идет не первый год – строительство газопровода «Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия» (ТАПИ). Причем заинтересованность Ашхабада в нем в последние годы уверенно растет, и даже планы о наращивании добычи в стране до 116 млрд кубометров косвенно свидетельствуют об этом: такой рост близок к запланированной мощности ТАПИ – около 33 млрд кубометров.
Сам по себе проект, стоимость которого оценивается в $9-10 млрд, появился в 2010-2011 годах, а строительство туркменской части началось в 2015 году. Причем поставки по газопроводу должны были начаться еще в 2017 году, но к настоящему времени он так и не смог заработать, а информация о ситуации с его строительством носит весьма противоречивый характер. Например, из-за ситуации в Афганистане с приходом к власти «Талибана»* достоверно не известно, ведется ли здесь оговоренное еще в 2020 году с Туркменистаном строительство трубопровода или нет. Однако перспективы ТАПИ все же выглядят более реалистичными и выгодными для Ашхабада, так как проект не только открывает для страны новые рынки в Южной Азии, но и не оказывает влияния на долгосрочные договоренности с Китаем, который, по всей видимости, в обозримом будущем останется главным рынком сбыта для туркменского газа.
Более того, в отличие от ситуации с поставками газа в Китай и ЕС, где Туркменистан во многом представляется для России конкурентом, на ТАПИ положительно смотрят и в Москве, что также немаловажно для Ашхабада, у которого в последнее время наметились определенные трения с российской стороной, в том числе из-за активизации «Газпрома» в Центральной Азии, создающего здесь «тройственный союз» с Казахстаном и Узбекистаном.
В данном случае следует помнить, что Индия и Пакистан являются странами с более значительным потенциалом роста спроса на газ, чем Китай и тем более ЕС. Поэтому места на рынках этого региона хватит не только Туркменистану, но и России, тем более что с российской стороны организовать поставки до туркменской территории можно относительно быстро за счет существующего газопровода «Средняя Азия – Центр» (САЦ). Это, в свою очередь, будет выгодно и Ашхабаду, который сможет дополнительно зарабатывать на транзите российского газа, не ущемляя свои интересы в экспорте.
Более того, с учетом развивающихся отношений Москвы и Кабула, Туркменистан вполне может рассчитывать на содействие России в процессе решения существующих сегодня проблем в строительстве афганской части ТАПИ. Конечно, все это будет возможно только в том случае, если туркменские власти решат усилить сотрудничество с РФ, наконец осознав, что серьёзной помощи в реализации всех иных проектов по расширению экспорта своего газа со стороны ЕС, а тем более США, в обозримом будущем не будет.
Таким образом, если рассматривать общую ситуацию с возможным развитием экспорта туркменского газа в связи с желанием Ашхабада провести диверсификацию его направлений, стоит отметить, что в реальности серьёзных и экономически выгодных вариантов у Туркменистана немного. Выход на рынки ЕС, хоть и выглядит привлекательно на бумаге и в речах западных и некоторых туркменских политиков, на деле представляется весьма затратным делом с довольно неясными перспективами. Все партнеры Ашхабада, начиная от Брюсселя и заканчивая Анкарой, пока не готовы вкладывать средства в строительство новых газопроводов, рассчитывая обойтись либо существующей инфраструктурой, либо дополнительными объёмами СПГ, либо своими собственными проектами, где Туркменистану пока нет места.
В то же время выход на рынки Южной Азии через ТАПИ вполне может принести стране высокую прибыль, не повредив отношениям с Китаем и Россией. Поэтому туркменским властям стоит серьёзно задуматься над тем, стоит ли верить в красивые прожекты, которыми их завлекают европейцы и американцы, либо активизировать свои действия там, где это действительно принесет выгоду и будет на пользу национальным интересам.
